Абель — Фишер

— Вы знали того ученого лично?

— Естественно. Познакомились в Испании, где мы оба воевали против Франко. (Здесь Моррис лукавил — Персей в Испании по молодости лет не воевал. — Н. Д.)

— Он американец?

— Да.

— Скажите, а он что, входил в группу «Волонтеры», которую вы организовали в США?

— Откуда вы взяли это название? Да, у нас были люди, антифашисты, безвозмездно, без всяких вознаграждений помогавшие СССР. Но причем тут «Волонтеры»?

— Кем был Персей по профессии?

— Вот он-то был физиком.

— Как же вам удалось на него выйти? Ведь наверняка весь персонал лаборатории в Лос-Аламосе был засекречен и находился под надзором.

— Персей сам обратился ко мне с просьбой вывести на русских: знал, что я работал в «Амторге». Посоветовался с нашими, и прямой разговор поручили мне. Говорили мы в нью-йоркском ресторане «Александере», продолжили в маленьком магазинчике. Он даже обиделся, когда я упомянул о долларах. Персей пошел на сотрудничество, как и мы с женой, ради идеи. Опасался, что страшное оружие, которое разрабатывали в Лос-Аламосе, в конечном счете используют не только против Германии, но и против своих русских союзников тоже.

— Мистер Коэн…

— Называй меня Моррисом или Питером, я не мистер.

— Хорошо. Моррис, но почему на встречу с Персеем в Лос-Аламосе за чертежами бомбы поехала ваша жена, а не вы сами? Задание-то было сверхсерьезное…

— А потому, что шла война, и в июле 1942 года меня мобилизовали. Из армии было не вырваться. И потом, моя жена ездила не в Лос-Аламос, кто бы пустил ее в запрещенную зону? Даже тех, кто работал в лаборатории, из городка выпускали раз в месяц, в одно из воскресений. Моя жена не слишком догадывалась, за чем именно едет — она должна была взять у незнакомого молодого человека «что-то» и передать это «что-то» нашим в Нью-Йорке.

— Как прошла эта встреча?

— Со сложностями. Лона слегка обезопасилась свидетельством нью-йоркского врача: надо бы подлечить легкие. И почему бы не на курорте Альбукерк? Кому какое дело, что это недалеко от Лос-Аламоса или Карфагена, как называли его в Центре? Но и в Альбукерке за приезжими тоже приглядывали, и жена поселилась в пригороде, в Лас-Вегасе.

— Вы не путаете? Лас-Вегас — совсем в другом конце Америки…

— Городков с таким названием в США несколько. Жена сняла комнату в Лас-Вегасе, штат Нью-Мехико, у какого-то железнодорожника. Персея она никогда не видела, но я показал Хелен его фото. (У меня впечатление, что Питер — Моррис — Луис иногда путался в именах и псевдонимах супруги: Лесли — Хелен — Тереза — Лона — Элена. Наша беседа велась на его родном английском, а если мы изредка переходили на русский, то Питер обращался ко мне на «ты», как и ко всем остальным. С «вы», иногда все же вырывавшимся, получалось у него сложнее. Объяснялся со страшным акцентом, хотя, как я слышал, в свое время много читал на русском. — Н. Д.) Так вот, Персей должен был держать в правой руке журнал, в левой — желтую сумку, из которой торчал бы рыбий хвост. Если сумка повернута к Хелен лицевой стороной с рисунком, то к Персею можно подходить смело: слежки нет, обмен паролем и передача сумки. Встречу назначили, понятно, на воскресенье у храма в Альбукерке. И здесь жене пришлось понервничать: Персей пришел только на четвертое воскресенье. Целый месяц ожидания!

— Персей объяснил, что произошло?

— Молодой парень на ходу признался Лоне, что перепутал дни.

— Но, насколько понимаю, ожидание было не напрасным?

— Как вам сказать…

Коэн вопросительно смотрит не на Сергея, а на второго участника нашей беседы. Тот кивает головой: теперь, мол, можно.

— Между рыбиной, кажется, это был сом, и журналом лежало полторы сотни документов.

— Какие? Чертежи?

— Это я обсуждать не буду. — Голос Питера звучит неожиданно твердо. — Я вам уже говорил, что тут я не знаток.

— То была первая и последняя встреча вашей жены с Персеем?

— Это был не единственный раз, когда она отправлялась в те края. Только время для подробностей еще не пришло.

— Кем же был Персей? Как сложилась его судьба после войны?

— Я полагаю, и через столетие это не будет раскрыто. Думаю, и в Службе остались два, может, три человека, которые знают его подлинное имя. Некоторые пытаются строить догадки. В последние месяцы, мне говорили мои товарищи, всплыли какие-то домыслы. Персей помогал нам из чистого благородства.

— Вы имеете в виду, что работал бесплатно?

— Об оплате не было речи. Такие, как он, боролись за идею. Штаты и Советский Союз должны жить в мире, значит, их силы обязаны быть равны.

— И Персей, сделав это военное равенство возможным, не попал под колпак контрразведки?

— Нет.

— Но ведь вскоре был выдан другой ученый-атомщик, немецкий антифашист Фукс — псевдоним Чарлз. Сначала трудился над созданием бомбы в Англии, затем в Лос-Аламосе. В Англии, куда Фукс вернулся после войны, его и арестовали. Допросы шли долго, Фукс запирался. Но, как это частенько случается, естественные доказательства заставили сознаться. Да, выдавал секретную информацию Советам из идейных побуждений. Как же остался вне подозрений Персей?