Абель-Фишер

«…Сейчас Эвуня у Були (напомню, Буля — это Любовь Васильевна — мать Фишера. — Н. Д.). Буля очень просила, чтобы Эвуня погостила у нее, т. к. ей очень тяжело в связи с болезнью папы. Он очень плох. Она была у него в больнице в выходной день. Он заговаривается, глаза часто делаются бессмысленными, надежды, видимо, нет никакой. Очень жаль его…»

10 октября 1940 года

Письмо Вилли Фишера жене, которая, как это часто в те годы бывало, находится на гастролях

«…С деньгами как будто виден просвет. Говорят, что будет премия за 3-й квартал, а кроме того, в Палате обещали перевод — на сколько, не знаю, но что-нибудь перепадет. Да еще завод, с которым я говорил, как будто вплотную заинтересовался установкой (Вильям Генрихович предложил небольшое техническое усовершенствование. — Н. Д.). Взяли мой адрес.

Вот как будто и с деньгами налаживается, а расходы все растут. Скоро придется за Лиду вносить 100 руб. — первый взнос за 40–41 г. (в музыкальное училище, где Лидия училась играть на гобое. — Н. Д.).

Сегодня заплатил квартплату. Ну ладно, деньги скучное дело… Лида болела ангиной, на гобое бросила заниматься, говорит — губы болят. От рук отбивается девка, не слушается… Эвуня ничего, учится неплохо, но с виолончелью трудненько, приходится заставлять».

16 октября 1940 года

Письмо Вилли Фишера тому же адресату

«…Под выходной, в субботу, собралась вся радиобратва — Женя (Андреев), Вилли (Мартенс), Рудольф (Абель) и Гладков (все — бывшие коллеги по службе уволенного Фишера. Значит, не боялись, встречались с опальным Вилли. Хотя в тот период и у Рудольфа Абеля были немалые неприятности. — Н. Д.). Гладков, так же как и раньше, передергивает свое лицо. Потолстел и жрет, что слон. Один слопал около кило копченой трески. Смотреть страшно. Конечно, выпили немного. Но не густо. Все ходят с пустыми карманами. У меня осталось в наличии 300 руб. Могу себе представить ужас и страх К. И. (бабушки) по поводу хоз. расходов. У меня самого волосы становятся дыбом. Одна надежда на премию, а жалованье я получу только 22 ноября.

Сейчас целыми днями сижу за постройкой малого приемника. Может быть, удастся к твоему приезду сделать и большой приемник. Отпуск мой уже наполовину прошел. Чувствую себя бодрее, свежее, но очень скучаю. Пиши мне о своем житье-бытье более подробно. Пиши, какие вещи ты репетируешь, как проходят концерты, аккомпанируешь ли ты певцу, будешь ли солировать и т. д.

Лиде ты пишешь более подробно, а мне обидно…»

20 октября 1940 года

Вилли Фишер — жене, находящейся в командировке во Владивостоке

«…Зоря (сосед по дому, инженер) привез мне большой громкоговоритель, неплохой, уже пробовал. К твоему приезду водворю его в большой приемник вместе со спец. усилителем…

…Дочка учится неплохо, правда приходится наседать на нее в отношении виолончели (Эвелина недолго училась музыке. — Н. Д.). Да и Лида не очень усердна. Нужно прямо сказать — хуже Эвуни. То горло болит, затем собрания, дежурства, помощь отстающим ученикам. Правда, в отношении учебы старается. Все время ругаются между собой. Друг от друга не отстают. Так что и той, и другой попадает…

…У Зори на работе есть вакансия инженера, но когда я предложил свои услуги с тем, чтобы они сами похлопотали через ЦК или еще каким-либо путем о моем переводе к ним, они спасовали и сказали, что разговор может быть лишь в том случае, если я сам смогу это сделать. Так что ничего не вышло. А там и работа интересная, и оклад посолиднее. А в общем-то и на заводе неплохо. Всегда что-нибудь подбрасывают. Вот сейчас, например, будет премия. Как вовремя!..»

В конце 1938 года Фишер, уволенный из органов, с трудом устроился работать на завод.

3 ноября 1940 года

Вилли Фишер — Эле

«…Муж скучает по жене. Нарочно много работаю. Весь отпуск почти целиком просидел в “закутке” (рабочее место за шкафом в спальне).

…Хватает ли тебе твоих суточных? Смотри! Нарочно себя не ограничивай, мы как-нибудь перебьемся. Сейчас веду переговоры с другим заводом о халтуре. Запросил 5000, а думаю, согласятся на 3000. Вот хорошо бы получить. Лида опять загуляла вечерами. Получила плохую отметку по химии. Дети часто грубят бабушке…»

11 ноября 1940 года

«…Праздники прошли тихо, мирно. Один вечер гулял у Вилли (Мартенса) и, признаюсь, надрался. После весь день ходил как отравленный. Больше водки ни-ни! Натуральные вина — другое дело. Не правда ли?..

…Теперь Лида будет учиться во вторую смену, т. что она сможет намного меньше помогать бабушке… Скучаю, пиши чаще…»

Письмо Фишера жене в Хабаровск (точная дата неизвестна, приблизительно 1940-й)