Абиссинские хроники XIV— XVI вв.

LVII. В этом году явились пророки времени. Одни из них заключали себя в затворы, другие делали себе жилищами скалы, вместе с барсуками, вблизи жилищ еродиевых.[260] Иные селились среди деревьев или на горах высоких с оленями и пили в жажду свою с онаграми,[261] иные жили в монастырях, неся подвиги измождения плоти братьев, худшей, чем у животных. Им всем был дан дар пророчества за многие труды и подвиги их, чтобы угодить богу преславному и вышнему. Они посылали книги пророчеств честному господину Клавдию, говоря о войне с Турками: "Что пред тобою та гора великая, которой ты дивишься? Она будет в суету и отдается тщете, но близок твой день, ибо хочет бог — славно имя его, чтобы очи твои не видели всего зла, имеющего притти на землю. И смерть твоя будет от руки народа неверного, как смерть Клавдия антиохийского и подобных ему всех мучеников". И честный господин Клавдий не убоялся этого и сказал: «Аще возможно, да мимо идет от мене чаша сия,[262] но да будет воля бога преславного и вышнего», ибо он был мудр и знал, что человек не останется без смерти, если бы прожил на земле тысячу лет, и если не подвергнется смерти внезапной или вольной, или насильственной, не уклонится от смерти естественной, природа которой внедрена такая же, как природа сна. И царь Мар Клавдий, когда смущалась душа его, говорил ей: «Вскую прискорбна душа моя, вскую смущаеши мя?»[263] И он вспоминал слово блаженного апостола: "Жизнь, принятая мною от первого человека, имеет конец, но жизнь, полученная от Иисуса Христа, царя моего, бесконечна".[264] И истинность этого слова очевидна, ибо изрекший его в день смерти своей от меча взял одеяние одной женщины, чтобы покрыть им лицо свое, и сам возвратил ей ее одеяние в час убиения своего, шествуя в новой жизни по умерщвлению. И царю, умертвившему его, он явился, наводя на него страх и ужас, и будучи облечен в царские одежды и увенчан венцом[265].

LVIII. Говорит автор этой книги: "Однажды, когда я и двое моих близких стояли пред славным царем, сказал он нам сам по поводу упокоения плоти своей такими словами: «Разве для вас не легковесно наслаждение века сего? Сей век изменится на иной, и наслаждение его прейдет в печаль. Я же молюсь богу преславному и вышнему, да буду удален раньше всего туда, куда удалены древние отцы». И было, как он сказал.

LIX. Желание побуждает нас опять написать нечто об изрядствах Мар Клавдия и добродетелях его. О нем рассказывали, что когда кто-либо говорил ему: «Такой-то из рабов твоих простер уста свои на престол твой и язык свой повел на царство твое», он отвечал: «Что мне до него», ибо знал, что тому воздастся за его слова в день судный. И когда хвалили его сердце в разговоре, или он слышал, что его злословили его рабы, он был как тот, кто не слышит. Иногда он делал глухими свои уши и возбранял очам видеть, чтобы исполнить заповедь, которая говорит: "Сделайте глухими уши ваши, которые слышат, и слепыми очи ваши, которые явны и видимы, да не видят зла". И Петр, обладатель ключей, доверяя их бывшим с ним, сказал при последнем вздохе: «Чады мои, удаляйте души ваши от всякого зла и отвращайте очи и уши ваши от всякой суеты».[266] Когда приносили ему обвинение и говорили: «Царские родственники ищут царства», он говорил: "Что мне до них? царство принадлежит богу преславному и вышнему, и он дает его, кому хочет, и отнимает его у того, кто ему не угоден".

LX. Какой царь сильный и победоносный обладал такой снисходительностью к слабейшим и низшим себя? Не знаю, повествует ли вообще об этом чужеземная история? Подобно Марку[267] и другим хорошим царям, пренебрегшим преимуществами царства ради Иисуса Христа, которому слава, сей дар был дарован царю Клавдию от двух сокровищ — от сердца и от писания, ибо писание одно, без сердца, не дает дара, а если и дает, то дает мало, и это не может быть учтено, ибо малое не может быть сосчитано и кривое не может быть прямым.

LXI. О господин мой, Мар Клавдий! Образом терпения для тебя был Иов. Он носил две язвы: язву, сошедшую на плоть его от врага рода нашего, и язву, сошедшую на душу его от порицаний трех душ, ты же носил язвы от многих людей, ибо написано: «Кто будет жить со многими людьми, будет носить много ран». Терпенье Иова кажется чудесным, ибо он впал в великую болезнь, от которой не мог встать, и был один, без окружающих. Насколько он мог, он обратился и ответил тем, кто его порицал, и открыл пред ними гортань свою, которая не могла проливать слюны от великого страдания. И твое терпение известно — оно вольное, ибо у тебя великая сила и высокая десница, и как лук медян крепость мышцы твоей, и возвышены над болезнью все члены тела твоего и многочисленны, как трава, люди дома твоего. Ты терпел, когда тебя оскорбляли, и молчал, когда тебе говорили речи, вызывающие гнев. Таково было терпение Давида относительно враждовавших с ним, и его руки не опускались на них, когда находили их слабыми, и слово его не поносило их, когда они попадали в его руки.