Абхорсен

Сэм, положив руку на одну из бронзовых цепей, пытался прочувствовать знаки и изучить заклинание. Лираэль заглянула ему через плечо. Больше половины этих символов были ей незнакомы, а вот Сэм бормотал себе под нос их имена, точно знал их назубок.

– Ты можешь его открыть? – спросила Лираэль. Она помнила десятки заклинаний, открывающих ворота и двери, и неплохо наловчилась проникать туда, где ей не полагалось быть в Большой библиотеке Клэйр. Но девушка инстинктивно понимала, что здесь ни одно из этих заклятий не сработает.

– Думаю, да… – неуверенно отозвался Сэм. – Очень необычное заклинание, и так много незнакомых знаков! Но насколько я смог разобраться, открыть крышку можно двумя способами. Одного я вообще не понимаю. А вот второй…

Прервавшись на полуслове, он снова дотронулся до цепи, и знаки Хартии, покинув бронзу, заскользили по его коже – и перетекли в древесину.

– Кажется, от нас требуется дохнуть на цепи… или поцеловать их… вот только удастся это не всякому. Заклинание гласит: «Дыхание моих детей». Но я никак не могу разобрать, что это еще за дети и что все это значит. Наверное, любые дети Абхорсена.

– А ты попробуй, – предложила Лираэль. – Для начала просто дохни, ну так, на всякий случай.

Сэм неуверенно нагнулся, вдохнул поглубже и подул на цепь.

Под его дыханием бронза затуманилась и потускнела. Знаки Хартии замерцали, пришли в движение. Лираэль завороженно ждала, что будет дальше. Сэм выпрямился и опасливо отодвинулся подальше, а Шкодливая Псина, напротив, подошла ближе и принюхалась.

Внезапно цепь громко заскрипела – все разом отскочили назад. Из вроде бы твердого камня выползло новое звено, а за ним еще и еще. Цепь с грохотом и лязгом витками ложилась на землю. Не прошло и нескольких секунд, как она удлинилась на лишних шесть или семь футов: вполне достаточно, чтобы приподнять один край колодезной крышки.

– Отлично, – похвалила Шкодливая Псина. – А теперь ты, хозяюшка.

Лираэль склонилась над следующей цепью и легонько подула на нее. В первое мгновение ничего не произошло, и девушку захлестнули неуверенность и страх. Она еще не свыклась с новым для себя статусом Абхорсена и тут же засомневалась в себе.

Но вот цепь словно подернулась изморозью, знаки ярко вспыхнули, и из камня с металлическим лязгом поползли новые звенья. На этот звук почти тотчас же с другой стороны откликнулось эхо: Сэм дохнул на третью из цепей.

Лираэль подула на последнюю и, переводя дыхание, тронула ее пальцем. Знаки затрепетали под ее рукой. Это откликнулось заклинание Хартии, понимая: его час пробил. Так бегун напрягает мышцы перед стартом – когда на мгновение время словно застывает в неподвижности.

Высвободив цепи, Лираэль с Сэмом смогли чуть приподнять крышку, а затем и сдвинуть ее в сторону. Крышка оказалась очень тяжелой, так что совсем ее убирать не стали, просто расширили отверстие достаточно, чтобы пролезть в него с рюкзаками.

Лираэль ожидала, что снизу потянет затхлой сыростью, пусть даже Псина и предупреждала, что колодец сух. Но из-под крышки запахло отнюдь не стоячей водой – хотя достаточно сильно, чтобы перебить благоухание роз. Этот приятный травяной дух девушке никак не удавалось опознать.

– Что я чувствую? – спросила она у Псины. Собачий нос зачастую улавливал такие запахи и ароматы, каких Лираэль не замечала и даже назвать и вообразить не могла.

– Очень мало чего. Разве что за последнее время твой нюх заметно улучшился.

– Я не о том, – терпеливо объяснила девушка. – Из колодца пахнет чем-то очень знакомым. Растением каким-то или пряностью. Не могу определить, что это.

Сэм потянул носом воздух и задумчиво наморщил лоб.

– Вроде приправа какая-то, – объявил он. – Нет, повар из меня никудышный. Но я помню этот аромат по дворцовым кухням: так пахнет, когда баранину жарят, кажется.

– Это розмарин, – коротко пояснила Псина. – И еще амарант, хотя его-то вы вряд ли чуете.

– Верность в любви, – донеслось из Сэмова рюкзака. – И цветок, над которым не властно увядание. И ты по-прежнему будешь меня уверять, что ее там нет?

Не удостоив Моггета ответом, Псина сунула нос в колодец. Она принюхивалась по меньшей мере с минуту, заглядывая все глубже и глубже. И наконец подняла голову, дважды чихнула и помотала мордой:

– Старые запахи, старые заклинания. Аромат уже слабеет.

Лираэль тоже принюхалась, но Псина была права. Теперь девушка не чувствовала вообще ничего, кроме благоухания роз.

– Тут есть лестница, – сообщил Сэм. Он тоже вглядывался в колодец, а над головой у него дрожал наколдованный Хартией огонек. – Бронзовая, как и цепи. Интересно почему. Дна, впрочем, не вижу… и воды тоже.

– Я пойду первой, – объявила Лираэль. Сэм собрался было запротестовать, но передумал и отступил в сторону. Потому ли, что испугался, или потому, что безропотно повиновался авторитету новообретенной тети, или потому, что она теперь – преемник Абхорсена, – кто знает!