Абонент доступен

– Знаете, Таня, перед встречей с вами я каждый вечер выпивал по стакану этого пойла. Рано или поздно оно бы свело меня в могилу. Когда я наткнулся на ваши контакты, я как раз собирался опрокинуть очередной стакан. Подумал, что это неспроста. Сразу же позвонил вам, вы назначили встречу. В тот день я понял, что меня ждет, если я буду продолжать напиваться каждый день. Пусть эта бутылка останется здесь. Знаете, это как точку поставить. Закрыть гештальт. Кстати, водка хорошая, качественная. Не та, которую я пил каждый вечер. Эту можно использовать в более приятных целях. Можно коктейли сделать, можно компрессы соорудить, если простудитесь. А можно и на стол поставить во время праздника.

Бутылка приятно холодила руки. Я и забыла о ней.

С лицом нужно было что-то делать. Смочив ватный диск каплей жидкости из подаренной мне бутылки, я приложила его к ссадине. Народное средство же. Жжение, которое я почувствовала, быстро прошло. Решив, что на данный момент я сделала все, что требовалось, я вернула бутылку в холодильник.

Владимир Сергеевич Кирьянов нарисовался на пороге квартиры спустя полчаса. Я как раз выбралась из ванной и занималась бутербродами, нисколько не заботясь о том, как выгляжу. Услышав из-за двери голос подполковника, решила впаять ему строгий выговор за то, что не предупредил о своем появлении. Пришлось быстро наряжаться в то, что было под рукой, срывать с головы полотенце и забыть о зеркале. До того ли нам, в конце концов? К чему все эти сантименты? Не на ток-шоу пригласили, всего-то Кирьянов в гости зашел.

В отличие от меня он выглядел как свежий хрустящий огурчик, который только что сняли с грядки. Мой наспех сочиненный вид его нисколько не смутил.

– Телефон разрядился, – объяснил он внезапность визита. – Поставишь на зарядку?

Он отказался от кофе, сразу же отправился в комнату и сел на диван.

– Значит, так, – начал он. – Я попросил оперов поболтать с окрестными жителями. Вдруг кто-то видел Воронцову в твоем районе?

– И как?

– Воронцову перед смертью, оказывается, видели, – продолжил Кирьянов. – Была замечена в магазине недалеко от твоего дома. Ну, такой, где куча всего собрано на одном квадратном метре.

Я поняла, о каком магазине он говорит. Не раз забегала туда, если поздно возвращалась домой. Он действительно находился в соседнем дворе, в доме, окна которого выходят на проезжую часть улицы, и работал круглосуточно.

– Продавщица сказала, что она купила упаковку жевательной резинки и бутылку воды. Это записали камеры видеонаблюдения.

– Это точно была она?

– Точно. И лицо в кадр попало, и одежда та же.

– И во сколько это было?

– В одиннадцать часов вечера. Примерно за час до того, как вы встретились.

– Понятно.

Кофе был горячим, а про бутерброды я забыла. Теперь интересовало другое.

– И где же она находилась почти час до того, как меня догнала? Камеры не засекли, в какую сторону от магазина она направилась?

– Засекли. Она пошла к проезжей части, а куда отправилась потом, камеры не «увидели» – обзор не позволил. Твой дом находится в другой стороне.

– Обидно, – заметила я. – Очень обидно, что мы ее потеряли.

– Все не так плохо, – успокоил меня Кирьянов. – В момент покупки, кроме Воронцовой и продавщицы, в магазине никого не было. Поэтому продавщица, обслужив клиентку, решила воспользоваться случаем и добежать до ближайшей дежурной аптеки. И вот она-то как раз заметила, куда отправилась Воронцова. Ее около обочины дожидалась машина, в которую она и села. Машина тотчас тронулась и уехала.

– В какую сторону?

– Продавщица этого уже не видела, как ты понимаешь. Но она заметила одну деталь. Руки Марии Воронцовой были абсолютно пусты.

– Ну и что? – не поняла я.

– Как «что»? – возмутился подполковник. – Ты не выспалась, что ли? В ее руках ничего не было. Ни-че-го. Она расплатилась сторублевой купюрой, которую держала в руке, хватило почти под расчет. Но сдачу взять отказалась, махнула рукой. Там копейки оставались, и она их не забрала.

– Ну и что? – повторила я.

Кирьянов аж задохнулся от моей тупости.

– Телефон, – догадалась я. – Продавщица не заметила в ее руках мобильный телефон, правильно?

– Правильно.

– Но она могла его положить куда угодно, – возразила я. – В задний карман джинсов или в карман своей жилетки.

– Задние карманы убитой были пусты, а жилетка вообще без карманов, – ответил на это Кирьянов. – Телефон, который разбился по твоей вине, исчез. Его нигде не обнаружили.

– Не обнаружили, значит…

– Не-а.

Это было одновременно и хорошей, и плохой новостью. Хорошей потому, что в деле появились новые эпизоды. Значит, подтверждалась неоднозначность ситуации. Значит, подозрения с меня могут снять из-за отсутствующей улики. Оперативники, работавшие под руководством Кирьянова, относились к своему делу ответственно. Если было нужно, то рыли землю носом, но не пропускали ни одного сантиметра, который надо обыскать. И обнаружили-таки следы Воронцовой. А вот паршивой новость была из-за того, что тот телефон был мне интересен с точки зрения его содержимого, и я бы очень хотела с ним ознакомиться. Однако он просто исчез.