Абонент недоступен

– Потом, потом, Женя. У меня тут один человечек, он тебя ищет.

– Меня?! – удивился экранный собеседник. – У тебя? А как он пронюхал?

– Никак. Просто чистая случайность. Гигантская флуктуация, понимаешь?

– Понимаю.

Пашкевич ненадолго замолчал, видимо, обдумывая информацию, затем сказал:

– Ладно, давай его в экран.

Алик повернулся в кресле к двум ничего не понимающим друзьям, которые стояли поодаль, переглядываясь и пожимая плечами.

– Юра, садись на мое место.

Гордеев на ногах, которые с чистой совестью можно было назвать ватными, подошел к столу и уселся в освободившееся кресло.

– Вот сюда, ближе к камере. Ага.

– А что дальше делать?

– Ничего. Просто говори, ему слышно.

– Здравствуйте, – сказал Гордеев.

– Юра, побыстрее, если можно, – поторапливал Алик. – У нас пять минут эфира, нет, уже только четыре.

– Добрый день, – ответил Пашкевич из монитора. – Это вы меня искали?

– Да, я. Если вы только, конечно, Евгений Павлович Пашкевич.

– Да, конечно, я Пашкевич, – усмехнулся Евгений Павлович. – Но можно просто Женя.

– Очень приятно. Моя фамилия Гордеев. Но можно просто Юра, – немного дрожащим от волнения, но веселым голосом представился он.

И вдруг увидел, что изображение на экране каким-то странным образом поплыло, и вскоре лицо Пашкевича смотрело на него уже вверх тормашками.

Юрий виновато посмотрел на Алика, мол, я ничего здесь не трогал, оно само. Алик ответил снисходительной улыбкой и махнул рукой:

– Не обращай внимания, это невесомость.

– Юра, я вас слушаю, – сказал Пашкевич.

– Женя, я адвокат Виталия Федоровича Проскурца.

– Адвокат?

– Да. Ему предъявлено обвинение в организации убийства Владимира Волкова.

– Ах, вот оно что, – голос Пашкевича сделался серьезным.

– Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

– Задавайте. Хотя, честно признаться, для меня это не совсем естественно.

– Что не совсем естественно? – спросил Гордеев.

– Не естественно таким образом общаться со следственными органами. Я имею в виду, находясь на орбитальной станции.

– А, вы про это. Для меня тоже, хотя я и не в космосе. Но я не следственные органы. Я скорее защитник от следственных органов, если так можно выразиться.

– Женя, Юра, ближе делу! – нервничал Алик. – У вас только полторы минуты.

– Женя, – уже более уверенно, немного грубоватым голосом продолжал Гордеев, – я знаю, что он с вами сотрудничал.

– Да, было дело.

– Мне нужно знать, каким проектом был занят Волков в последнее время… Я имею в виду, в тандеме с вами.

– Я вас понял.

Лицо Пашкевича на экране повернулось и снова заняло нормальную «человеческую» позицию.

– Да, у нас был совместный проект.

– Меня интересует, что это за проект. Его, так сказать, суть.

– Я понимаю. Вы хотите выяснить, не связано ли его убийство с нашими совместными действиями? – спросил Пашкевич. – Нет, уверяю вас, Юра, не связано. Это просто какое-то чудовищное недоразумение.

– Женя, я не совсем это имею в виду.

– Не это? А что же тогда?

– Судя по всему, преступнику очень хотелось, чтобы оно выглядело именно как недоразумение.

– Вы в этом уверены?

– Почти абсолютно.

– Вам виднее. Вы знаете, я только что подумал…

И тут пропал звук. Хотя изображение Пашкевича, который все еще продолжал шевелить губами, оставалось достаточно четким.

– Что? – спросил Гордеев и повернулся к Алику. – Что он говорит?

– Время, – ответил Алик. – Сейчас и картинка уйдет.

Экран заволокло серой рябью, и вскоре на месте улыбающегося космонавта образовалась сплошная электронная каша.

– Черт! – пробормотал Гордеев. – Вот же непруха. Когда можно будет еще поговорить?

– Сейчас гляну, – ответил Алик и вывел на экран монитора густую таблицу с множеством ничего не говорящих Гордееву числовых символов.

Гордеев поймал себя на мысли, что его почти не удивляет возможность связаться с космическим объектом, не выходя из подмосковного бревенчатого дома. Это больше было похоже на добрую шутку, на беззлобное надувательство. Ведь на экране мог быть и не Пашкевич, а кто-то из компании лихих шутников. Тем более что Гордеев никогда в глаза никакого Пашкевича не видел, даже на фотографии. А как же невесомость? – спросил он у самого себя. А что невесомость? При современных графических возможностях компьютерной техники симуляция невесомости не есть проблема. И если бы не присутствие здесь Дениса Грязнова, Гордеев действительно воспринял бы все увиденное как самый обыкновенный розыгрыш. Но Денис в профессиональных делах на розыгрыши не был способен. Для него расследование и трезвый взгляд на вещи – это понятия-синонимы.

– Только через двенадцать дней, – сказал Алик.

– А? – Гордеев еще пребывал в раздумьях.

– Я говорю, сеанс связи через двенадцать дней.

Гордеев захотел спросить, каким образом Алику удалось наладить двустороннюю (именно двустороннюю!) космическую связь, но его опередил Денис:

– Алик, колись, как ты дошел до такой жизни?

– До какой?

– Сам знаешь до какой, – произнес Денис, показывая на компьютер.

– А, ты про это? А чего тут особенного? Это обычная спутниковая тарелка для приема телевидения.

– Ой ли, обычная?

– Обычная. Ну, правда, частотки ресиверу я слегка подрезал…

– Ага, уже теплее.