Аборигены галактики

Коршунов решил было, что спор возобновится с удвоенным ожесточением. И ошибся. Старейшины один за другим скрылись в темноте прохода.

Минуты две ничего не менялось. Росянка напряженно вслушивалась в чужие мысли, Тимур просто ждал, не отводя от нее взгляд. Наконец медеанка повернула к нему голову. И приказала неожиданно:

– Иди за мной.

Она произнесла это вслух, и мысленного фона у фразы не было, словно воспроизвел ее речевой автомат. Удивляться времени у Тимура не оставалось – медеанка покарабкалась вверх по стене. Пришлось последовать ее примеру.

На высоте около двадцати метров обнаружилась неглубокая пещера, заканчивающаяся плоской плитой, пригнанной так плотно, что в щель между ней и стеной пещеры нельзя было и ладонь протиснуть.

– Короткая дорога к поверхности, – пояснила Росянка, показывая на плиту.

– Дорога? – усомнился Коршунов.

– Да. Мы заблокировали ее, чтобы закрыть доступ в Обитель Предка. Мы уязвимы, когда идет Разделение.

Внезапно она уперлась плечом в плиту и надавила, словно пыталась сдвинуть ее в сторону. Коршунов, решив, что где-то скрыт секретный механизм, бросился на помощь, но медеанка отмахнулась, приказывая не вмешиваться. Никакого механизма не существовало, просто кусок базальта весом в две тонны. Сдвинуть его с места хоть на микрон было явно выше человеческих сил.

Плечи медеанки начали распухать, мускулы на руках вздулись. Куртка ее вдруг лопнула, распалась на полосы. Они ожили, налились силой, впились в камень, словно тоже превращаясь в дополнительные конечности. И вдруг… Коршунов не хотел верить глазам, но и не верить не мог. Базальтовая плита дрогнула. Медленно, миллиметр за миллиметром поползла в сторону. Сколько же силы сконцентрировано в этом существе?!

Росянка остановилась, когда щель между плитой и стеной стала достаточно широкой, чтобы человек мог протиснуться.

– Беги.

Коршунов шагнул к спасительному отверстию. Остановился.

– Почему? Почему ты меня отпускаешь?

Медеанка помедлила. Потом ответила. Вслух. По-русски. Без малейшего акцента. Как делала это всегда на Земле:

– Вашей расе не выстоять против нас. Вы – одиночки, индивидуумы, разделенные непреодолимыми ментальными барьерами. А мы – одно целое, Племя, где каждый обладает силой и знаниями всех. Единственный шанс для вас сохранить память о себе – присоединиться к Племени, стать частью нас. Вы пришли в этот мир лишь для того, чтобы разносить наше семя все дальше и дальше по Галактике. Я прожила тысячи лет и сотни жизней, потому знаю – так было всегда и так будет впредь… Но когда твой родитель напоил меня своим странным напитком, я вдруг оказалась с миром один на один, без Племени! Ненадолго, всего на час, но этого оказалось достаточно. Я узнала, что значит быть личностью, узнала, как это – прожить всего одну жизнь, но зато свою собственную, а не сотни чужих. И я поняла, что мне это нравится. Мне нравится быть человеком!

Она перевела дыхание. Продолжила:

– Я не могу спасти твою расу. Как самая первая «росянка», верховная жрица Храма Высокого Неба на этой планете, не смогла спасти свою. Но я сделаю то, что не сделал мой Родитель тогда: я дам тебе шанс. Ты знаешь все о нас, но ты пока не один из нас. Возможно, ты найдешь способ распорядиться знаниями? Теперь – беги! И не позволяй никому из Племени приблизиться! На девять десятых ты уже прошел Обряд, любой способен завершить начатое.

Коршунов закусил губу, кивнул. Снова шагнул к трещине. И снова обернулся:

– Давай уйдем вместе! Если ты смогла стать человеком на час, то сможешь стать им навсегда! Наши ученые выведут формулу необходимого препарата…

– Слишком поздно, Разделение Силы уже началось. Сейчас я для тебя опаснее любого из моих сородичей. Уходи, не медли!

– Но что будет с тобой?!

Медеанка невесело улыбнулась.

– Если рядом не окажется подходящей разумной сущности, чтобы перелить в нее Силу, две Росянки сожрут друг друга. Прощай!

И прежде чем Коршунов успел возразить, она шагнула назад, к краю площадки. Еще, еще… сорвалась, полетела вниз.

Нет, она не разбилась о каменный пол пещеры. Корни вдруг ожили, взметнулись навстречу, подхватили, обвили, дернули, словно стремясь разорвать пополам тело, в котором уже не было ничего человеческого… Коршунов бросился прочь.

* * *

В узком извилистом тоннеле тьма была абсолютная – ни единой гнилушки на стенах, ни проблеска света. Если бы не обретенная способность к ночному видению, Тимур смог бы продвигаться здесь разве что на ощупь. Но теперь он вполне отчетливо видел контуры стен, каменный пол под ногами. И мог бежать так быстро, как никогда прежде не бегал.

Вначале его ноздри уловили запах тлена, вездесущий на Медее, и уж затем он ощутил, что температура воздуха понизилась. Он приближался к поверхности. Истинное стойбище, со всеми своими тайнами и ужасами, осталось позади.