Аборигены Прерии

Потом через просторную лужайку с аккуратно подстриженной травой подошли к другому забору, дверь в котором им открыли откуда-то издалека, видимо, из дежурки – характерно звякнула щеколда, едва путники приблизились. Тут уже камеры наблюдения висели, и вид у этого пропускного пункта был основательный, тем более, что строения гарнизонного городка маячили поблизости. Отсутствие необходимости объясняться с часовым Степана несколько озадачило, но он решил никак не проявлять удивления и, углядев указатель со стрелочкой в сторону гостиницы, деловито туда и направился. Телохранители, как обычно, молча следовали за ним и помалкивали.

Домик для приема гостей оказался похожим на тот, в котором они с женой обитали на острове Полигон. Женщина в фартуке горничной спустилась со второго этажа, заняла место за стойкой, записала в журнал имена прибывших и выдала постояльцам ключи от номеров.

Наплескавшись под душем, Степан с удивлением понял, что отсутствие интереса к его персоне – это неспроста. Что-то оно означало, и неплохо бы догадаться, что? Манера приема гостей подозрительно напоминала аборигенскую вольницу, а не порядки военного учреждения. Опять же, на улицах городка было пустынно, хотя асфальт ровный, бордюры выбелены, а деревья аккуратно подстрижены и выравнялись, словно по линейке.

Спустился в холл. Хозяйка учреждения перебирала простыни в подсобке, дверь в которую была открыта. Как бы у нее поаккуратней выяснить хоть что-то? Во, есть вопрос.

– Скажите, где тут можно перекусить?

– В столовую идите. От крыльца направо, а потом будет указатель.

– Спасибо.

Опять какое-то неуловимое ощущение. Ха. Эта женщина – аборигенка. Точно. Кобура с пистолетом под мышкой – для ношения в помещениях, пожалуй, наилучший вариант. И спокойная уверенность в каждом слове, в каждом движении. Наверное, за офицера вышла замуж, так и оказалась тут, в гарнизонной гостинице, одна на всех ролях.

– А что новенького в мире? А то радио в номере молчит на всех волнах.

– Так по всей Прерии сейчас ничего в эфире нету. Только десантная дивизия Военно-Космических Сил ведет обмен, но у них все шифрованное и волны совсем не вещательные. Сетевые ресурсы тоже по большей части недоступны, почтовый сервер, правда, работает, но корреспонденты молчат. – В глазах женщины промелькнул тревожный огонек. Видимо, не могла связаться с родней или с детьми. – Вы, я вижу, свои визоры тоже в кармане носите.

– А какой смысл от них, если ни с кем соединиться не возможно. – Степану не хотелось прекращать разговор, и он задал еще один вопрос: – А люди-то где?

– На боевых постах по тревоге уже, считай, двое суток. Народу у нас и в обычное время немного, а сейчас, кроме трех срочников в дежурке, все за пультами да за мониторами. Питание из столовой наряд забирает. Да иногда по местному радио оповещения проходят. Ну, там, челнок садится или медиков куда вызывают. Меня вон о вашем приходе из дежурки уведомили, – чувствовалось, что женщина настрадалась от долгого молчания, и теперь речь ее лилась плавно и вольготно. – А вы ступайте скорее в столовую, а то явятся бачковые и останутся на кухне одни соскобы со стенок котлов.

– Иду.

А спутники его уже тут. Такая у них служба, что звать их или искать не приходилось.

Пообедали без проблем. Нет у военных затруднений с продуктами и, похоже, не было. Потом Степан побродил немного по чистым дорожкам между невыразительных опрятных домиков, глянул на пирс и три катера рядом с ним. Через проволочную изгородь бросил взгляд издалека на взлетно-посадочную полосу, возле которой отметил транспортный самолет и пару коптеров. Полосу препятствий оценил, спортивный городок, а возвращаясь к гостинице, увидел детскую площадку с горками, качелями и песочницей. Вот тут его не знающие за что зацепиться мысли слегка упорядочились и сконцентрировались на соображении, что поскольку они с Делкой никуда друг от друга не денутся, то подумать о потомстве имеет смысл. И жить для этого лучше спокойной мирной жизнью, то есть как-то преодолеть нынешний беспредел с убийствами людей, которые просто-напросто растили детей, и тут прилетели какие-то… Почувствовал, что сатанеет, но сдержал себя. Другой настрой ему сейчас требовался. Он должен воспринимать себя как удав. Спокойно, деловито, может быть, даже слегка наплевательски. А ярость он выпустит наружу только в финальном броске, когда поймет, кого необходимо задушить.

Репродуктор на столбе сообщил о посадке челнока с орбиты, а вскоре и сам аппарат показался над океаном. Снизился, скрылся за возвышенностью, а потом выкатился из-за склона уже по бетонной полосе. За хвостом трепыхалась гроздь тормозных парашютов, а сам он уверенно замедлялся.