Аборигены Прерии

Новый налог Степан ввел указом, ни с кем не советуясь. Посмотрел обсуждение этого события в сетях, но особой истерики в тональности дискуссий не отметил. Одни пытались прикинуть собираемую сумму, другие – как это повлияет на цены, третьи гадали о том, на что эти деньги будут потрачены. Вот последний вопрос они с Деллой и обсудили. Она склоняла его к мысли, что нужно целенаправленно набирать коллектив разработчиков и технологов в области полупроводниковой микроэлектроники.

Мечтательница! Как будто этих людей здесь на плантациях выращивают! Нет, он уж поступит, как замыслил. Дал уведомление о намерении представительства приобрести партию раций, предназначенных для связи на коротких, десятки километров, расстояниях, назначил цену, больше похожую на премию, да еще пообещал, что по ходу работ лично станет оказывать всяческое содействие. Но поставил твердое условие – применение исключительно местных материалов и комплектующих.

И уселся поджидать искрового или моторно-генераторного передатчика с детекторным приемником или когерером. Ну, супруга ему это обещала, потому что ради такой суммы люди обязательно прочитают все самое интересное из истории техники.

Паренька, что явился к нему с идеей изготовления радиоламп с холодным катодом, он пригласил вечером к себе домой на ужин. Как раз Делка вернется из своей плавильни и причешет юноше его распушившийся хвост. Однако спланированная парикмахерская процедура затянулась неожиданно надолго. Стопка исписанной бумаги на краю стола росла, паренек с Деллой рисовали могучие формулы, лазили в сеть за подсказками и слова «работа выхода» повторяли настолько часто, что у Степана увяли уши. Идею он уловил, но на то, чтобы вникнуть в тонкости, у него просто не хватило знаний. Ушел спать, оставив жену и гостя за столом.

Разбудила его Делла ни свет ни заря и попросила отвезти ее к Игорю. Тому арбузоводу, что нынче обитал на плато в Виловых горах и старался подружиться с мегакотиками. Насчет папенькиного коптера Степан договорился, и через час они оказались у родительского дома, откуда и взлетели, получив разрешение диспетчера. Всю дорогу жена беспробудно спала, а Степа вел аппарат на высоте, позволявшей ему любоваться красотами природы.

Спортивная машина и скоростней обычной, и в управлении приятней, так что глазу надолго и остановиться-то не удавалось ни на чем. Картинка менялась энергично, и несколько часов полета прошли быстро, наполненные впечатлениями от разных пейзажей. А потом, пока супруга обсуждала с арбузоводом ужасно ученые вопросы, Степан походил по дому и его окрестностям.

Затененный внутренний двор, куда выходил кольцевой балкон второго этажа и двери помещений первого, преподнес ему сюрприз. Мегакошечка сидела у фонтана в специально для нее сконструированном кресле – спинка и стенки вместо подлокотников позволяли ей устойчиво держать корпус вертикально, не опираясь на передние лапы. Освободившимися конечностями она печатала. В том смысле, что вводила текст с клавиатуры.

Сама клавиатура оказалась не человеческой. В ней было всего четыре клавиши, каждая размером как раз под удар лапой. Вообще-то, пальцы у мегакотиков хорошо развиты и позволяют этим созданиям хвататься за ветки при лазании по деревьям, но по части микромоторики им, похоже, далеко до человека. Да и когти здорово мешают – большие и крепкие, они никуда не прячутся, а торчат вперед, как человеческие ногти, только длинные и толстые.

Появлявшиеся на экране знаки были непонятны. Точки и тире. Вернее, вместо точки появлялся маленький кружок. И эти знаки сочетались попарно, выстраиваясь на экране в длинные, неразборчивые на неискушенный взгляд прерывистые линии.

Ниже был расположен русский текст:

«Идти, передвигаться, перемещаться, изменять свое положение в пространстве, взаимодействовать с поверхностью, опираться на конечности…» – и так далее еще много разных вариантов выражения одного и того же действия.

Кошечка выглядела утомленной и озабоченной. Когда Степан подошел поближе, она выразительно мотнула головой – мол, проваливай, не мешай. Ушел, конечно.

Снаружи обнаружил лежавшую в тени еще одну мегакошку и четырех котят при ней. С виду – трех возрастов, то есть получалось, что собственных детенышей в этой компании не больше половины. А рядом колыбелька стояла с дитятей и мамочка с «десяткой» сидела. Хотя ружье не в руках, просто лежало рядом. А женщина шила что-то маленькое, розовое. Манюня бодрствовала, тянулась к погремушкам, подвешенным перед ее глазами, и молчала.

А вокруг, насколько хватало взора, раскинулись поля, на которых зрели арбузы. Поодаль группа товарищей была занята переноской плетей, чтобы освободить место для рыхления почвы. Странно, что занимались этим после обеда, а не с утра, по прохладе.

Присел на лавочку и засмотрелся на возню котят. Они вырывали друг у друга то, что еще недавно было какой-то яркой детской игрушкой, а теперь было измято, искусано и исцарапано. Забавно. Сживались люди и звери. Обе стороны делали очевидные шаги навстречу друг другу.