Аборигены Прерии

На нескольких снимках фон для пробивающихся арбузных всходов изредка нарушался какой-то непонятного происхождения тенью. Ее источник в кадр не угадывал, да и происходило это редко. Кроме того, появление неопознанного объекта никакого влияния на результат не оказывало. Однако поискать следы Игорь не поленился. На сухой почве отпечатки выглядели невнятно, поэтому надежно установить удалось только то, что приходило сюда четвероногое размером с мегакота. Мысль о нем возникла потому, что именно эти твари здесь встречались достаточно часто.

Вспомнилась история с раненым мегакотиком, что подлечился в соседнем селении, а потом встал там на постоянное довольствие. Нет, дружить с дикой тварью из дикого леса его не тянуло, но убедиться в том, что предположение верно, хотелось. Поэтому на следующий день он прихватил с собой немного творожка и устроил угощение так, чтобы оно попадало в поле зрения объектива.

Действительно, посетителем оказался именно этот зверь. Молодая худая кошечка, не слишком крупная, но определенно взрослая особь. В кадр она угодила трижды, правда, сам процесс поглощения деликатеса запечатлен не был. Кисонька сидела и смотрела куда-то вправо. Разумеется, Игорь сходил в том направлении, куда был обращен взор животного, и обнаружил следы еще нескольких особей четвероногих сходного размера. А вот насчет видовой принадлежности этих тварей никакой уверенности не было – сухая почва плохо «проявляла» отпечатки мягких лап.

Прикармливать зверя дальше никакого смысла не было, поэтому больше он ничего на делянку не приносил. Зато на снимках постоянно наблюдал ту же самую мегакошечку, которая, судя по отметкам времени, каждый раз после его ухода появлялась в кадре, поскольку занимала место там, где однажды он положил угощение. С полчасика сидела, а потом уходила. Воспоминания о событиях примерно полугодовой давности, произошедших еще там, в старом доме, натолкнули юношу на мысль о неком их подобии.

Для начала он внимательно осмотрел все дынные грядки, которых, надо сказать, заведено было немного. Никаких признаков того, что плоды кто-то крадет, обнаружить не удалось. То есть мегакотики в отличие от фурий растительной пищей не интересовались. Тогда… нет, ничего не понятно. Попрошайничают?

Надо проверить.

Творожок был съеден, и опять кошечка позировала сразу после «усвоения» подношения.

Рыбка тоже исчезла, и блюдо вылизали. Получасовое присутствие объекта в кадре повторилось.

Кусочек сырого мяса привел к сходному результату.

Жареная курочка котяшку устроила.

Котлета.

Опять творожок.

И еще.

Обычно зверь, съев то, что ему предложено, или уходит, или ложится, чтобы переварить обед, а этот сидит и смотрит на своих соплеменников, которые держатся поодаль, хотя и не в укрытии. Ну никакой логики.

Игорь перевел фотоаппарат в режим непрерывной съемки.

Нет, некрасивые эти мегакотики. Неграциозные, покрашены небрежно и зубы неправильные носят. Едят опрятно, ничего не скажешь, и когда неподвижны, то уж действительно не шелохнутся.

Игорь несколько раз пересмотрел отснятый фрагмент и не нашел в нем ничего примечательного. Сидит кошка, глазами моргает. Вот и все.

Продолжил прикармливать зверя и снимать эти немые сценки. Почему немые? А потому что аудиозапись была заполнена только обычными шумами, присутствующими на плантации. То ветерок что-то шелохнет, то пичуга в отдалении свистнет или пискуха пропищит.

Хм! А ведь пискухи для мегакотиков обычная добыча. Домашний кот, например, на звук, издаваемый мышью, всегда реагирует мгновенно. По меньшей мере, уши у него сразу поворачиваются, и голова вместе с ними. А тут – ледяное спокойствие.

После объяснения в лаборатории между ним и Оксанкой ничего не происходило, а потом она пришла к нему ночью и заставила подвинуться, устроившись рядышком. Уснули они только под утро – так долго разговаривали. Ну, не только разговаривали – обнимались, целовались, и он ее даже потрогал в нескольких интересных местах, но до воссоединения дело не дошло. Как-то не решились. Зато о царивших в детских домах порядках Игорь узнал очень много. Подумал, что вряд ли ему бы там понравилось. Наверное, смог бы приспособиться, найти друзей и как-то прожить, но общий фон написанной девушкой картины был серым и безрадостным.

И ей часто приходилось отказываться от всяких не слишком пристойных предложений и отбиваться от откровенных домогательств.

Почти платонические отношения продолжались еще пару ночей, пока они не привыкли к прикосновениям друг друга, ну а потом все стало так же, как и у прочих. То, что живут вместе, не скрывали и не афишировали. Игорь это воспринял, хотя и с радостью, но буднично. А Оксана? Она ничего не говорила.

Кормление мегакошечки проходило заведенным порядком, а кадры, показывающие, как животное ест, сидит или уходит, продолжали копиться. Просматривая их раз за разом, Игорь не переставал размышлять над неправильностью того, что зафиксировано аппаратурой, и пытался уяснить смысл происходящего. Понятно, что животные чего-то ожидали от людей. Чего?