Абрам Ганнибал

Столкновения между властолюбивым Шуваловым и непокорным Ганнибалом происходили постоянно. Однако Шувалов не мстил подчиненному, не преследовал, нередко прислушивался к его возражениям.

«Итак, в июле 1758 г., — пишет Е. В. Гусарова, — получив от Ганнибала рапорт с приложенными отчетами, Шувалов ответил довольно резкой отповедью: «Вашему превосходительству неоднократно данным от меня ордером поведено: как вам, так и подкомандующему генералитету, присылаемые ис крепостей о работах планы с профили и ведомостьми разсматривая, подавать ко мне с вашим мнением, кои вами о многих крепостях подаваемы были без мнениев, да и ныне от вас при репорте о Торской крепости без мнения вашего превосходительства представили… разсмотря, какие по укреплению оной надлежит употребить способы, о том положа надлежащее мнение, для рассмотрения представить ко мне. А впредь рекомендую, чтоб в силе прежних моих повелений, как по сему, так и по каждой крепости, что в которой исправить надлежит или что зачем отменить должно, по разсмотрении вашем, во мнениях описывать, имянно как того должность требует, и ко мне представлять для апробации. Вашего высокопревосходительства охотной слуга граф Петр Шувалов». Не менее резким оказался поступивший через два дня ответ Ганнибала: «Вашему сиятельству донесть имею. Хотя и во все крепости о исправлении при оных работа мнения давать по характеру моему за должность почитаю, которыя, как до вступления вашего сиятельства над Корпусом команды, так и по вступлении уже немалое время, вашему сиятельству по рачительной ея императорского величества моей службе всегда подаваны были, по которым и надлежащие опробации… успех имели. А для чего… на подаваемые о исправлении при крепостях работ в репортах мнения не описано было, о том вашему сиятельству февраля 10, марта 11 и 13, також и 26 чисел сего году репортами довольно изображено — какие я по характеру моему и летам с обидою в том безвинно стерпеливо сносить принужден. Но как на оныя мои репорты я в ответ ничего не получил, а ныне тем вашего сиятельства повелением… бес всякого уже упоминания о происходимых мне прежде напрасных нареканиев, подлежащего мнения от меня требовать изволите, то я во оном ныне опасным себя уже не нахожу и, как моя должность велит, подаваемые от меня к вашему сиятельству мнении описывать имею. Чего ради о Торс кой крепости во исправлении работ согласуюсь и оные планы с профильми… и ведомости паки при сем представляю… генерал инженер Аврам Ганибал»[564].

«Генерал-фельдцейхмейстер, сенатор, ея императорского величества генерал-адъютант, действительный камергер, лейб-компании поручик, государственный межевщик, обоих российских орденов кавалер» (числом званий, должностей и титулов он перещеголял самого А. Д. Меншикова) граф П. И. Шувалов молча признал свою неправоту и «учинил опробацию» вторично присланных Ганнибалом документов.

И все-таки Шувалов, ценя стареющего инженер-гене-рала, не переводил несогласия и ссоры во вражду. Иначе как можно объяснить пожалование 23 октября 1759 года Ганнибала высоким чином генерал-аншефа? Без согласия Шувалова Елизавета Петровна указ не подписала бы, а менее чем через год, 30 августа 1760 года, «возложила на него орден Святого Александра Невского». Это были последние милости императрицы; вскоре ее здоровье начало катастрофически ухудшаться, 25 декабря 1761 года ее не стало. Почти двадцать лет она оберегала припорожника, крестного брата своего, свидетеля ее счастливого, радостного детства при живых родителях. 8 января 1762 года появился сенатский указ: «Для ныне состоящаго печальнаго случая, с того времени, как глубокий траур надет быть имеет, как в Правительствующем Сенате, так и во всех санктпетербургских и московских присутственных местах, и в губерниях, провинциях и городах, присутственныя столы покрыть черным сукном, и на стулья наложить черныеж из фланели, или другой какой черной материи чахлы, а письма отныне посылать за черною печатью»[565].

Все присягнули кратковременному императору Петру III, взбалмошному и недалекому. 4 января 1762 года отошел в иной мир прямой начальник Абрама Петровича генерал-фельдцейхмейстер П. И. Шувалов. Последние десять лет жизни он занимался реформированием армии, его особой заботой была артиллерия, в ее реорганизации и переоснащении Шувалов видел главную свою цель; его вмешательство в дела инженерных служб следует признать минимальным. О его кончине скорбели многие. Он умел завоевывать сердца подчиненных. Только офицерам оборонительных линий он увеличил жалованье в два с половиной раза[566]. Обязанности генерал-фельдцейхмейстера временно исполнял близкий друг умершего генерал Ф. И. Глебов. Временный начальник веса при дворе не имел, и когда у Абрама Петровича начались последние служебные неприятности, он заступником не был. Глебов знал, что его скоро сменит другой генерал и будет расхлебывать все, случившееся при нем.