Абреки Шамиля (СИ)

Он знал, что родственники девушки не столь состоятельные люди, они обыкновенные фармакологи в собственной аптеке, сами изготавливавшие и продававшие лекарства.

— Я подрабатываю, Петр, но не гувернанткой, — с некоторым раздражением ответила Эльза. — И давай закроем эту тему.

— Как пожелаете, фрейлен, — насмешливо подмигнул ей кавалер.

— Перестань паясничать, — грубовато оборвала она его. — Иначе я обижусь и дальше пойду сама.

— О, прошу прощения, сударыня, я только хотел сказать, что если бы мы договорились заранее, я тоже постарался бы не ударить в грязь лицом, — тут–же пошел на попятную Петр. За два года он успел здорово привязаться к девушке, хотя окончательного выбора для себя пока не сделал. — А для променада по аллеям Александровского сада и вокруг Манежа сойдет и моя студенческая форма.

— Ты абсолютно прав, — сменив гнев на милость и пристраиваясь рядом, согласилась девушка. — Но сегодня днем ко мне наезжал мой дальний родственник, он подарил мне два билета в театр на Неглинной.

— И ты не могла меня предупредить? — не удержался от восклицания студент.

— О майн гот, ты меня все больше удивляешь. Каким образом?

Собеседник сбил фуражку на затылок, взлохматил светлорусый чуб. Не найдя ответа на заданный вопрос, перевел разговор на театральную тему:

— И что–же нам предложат посмотреть на этот раз? Надеюсь, это не скучный французский театр инволь? И не приевшаяся пьеса англичанина Шекспира с мрачным Отелло и беззащитной Дездемоной, которую мы успели просмотреть уже несколько раз.

— Сегодня там показывают венецианский карнавал масок, — с улыбкой взглянув на собеседника, сообщила девушка. Она восхищенно повела глазами вокруг. — Какие на них красивые одежды и как они прекрасно поют! Но у нас еще есть время прогуляться вокруг Кремля.

— Согласен, — кивнул головой Петр. — Тем более, мне надо кое о чем с тобой посоветоваться.

Молодые люди вышли на Садовую, не спеша прошлись до Красных ворот, от которых до Сухаревской башни с губернаторским выездом было рукой подать. Повернув обратно, перебежали перед ухарями–извозчиками на Басманную, миновав несколько переулков, вошли в один из них и через несколько минут очутились на Тверском бульваре, заполненном народом. Все это время Петр с девушкой говорили ни о чем, но как только ступили на притертые булыжники главной улицы духовной знати Москвы, он прижал ее локоть к своему боку и поведал о разговоре в кабинете ректора университета.

— Ты сказал, что господин ректор дал тебе месяц на размышления? — переспросила Эльза. — И как же ты решил использовать это время?

— Я хотел бы вместе с тобой съездить на родину, мамука с батякой уже прислали с оказией письмо с приглашением нас с тобой в гости, — Петр пожал плечами, придерживая шаг в ожидании ответа.

— А дальше? — с интересом воззрилась на него девушка.

— Не знаю. Если честно, не хочется мне проходить эти голландские университеты. Панталоны, деревянные башмаки, вечные учения…

— Душа требует свободного полета, — иронически поджала губы спутница.

— А что в этом плохого?

— Ничего, если не считать тотального отставания в развитии.

— О чем ты? — не понял Петр.

Не доходя до площади перед Кремлем, девушка завернула в один из переулков и побрела прочь от Тверского бульвара. Скорее всего она почувствовала назревание скандала и решила пресечь выяснение отношений на виду у всех.

— Мы далеко собрались? — наконец надумал спросить спутник.

— Сделаем еще один круг, успокоимся и пойдем в театр.

— Но я хотел бы знать, ты собираешься поехать со мной? — настаивал Петр.

— А ты не желал бы переменить тему разговора?

— А чем она тебя раздражает?

Несколько улиц они пересекли молча, затем повернули на Трубную, пошли по направлению к Грачевке. Показались ряды домов с занавешенными окнами и раскрытыми настеж дверями, послышались звуки роялей и скрипок, перезвон гитарных струн. Все этажи зданий занимали бордели, здесь располагались известные всей Москве номера Галашкина, Нечаева, Фальцфейна и Ечкина. В освещенных лампой с рефлектором коридорах царили Содом и Гоморра, проститутки просили угостить их лафитом или можжевеловкой, осчастливить папироской. Петр с друзями несколько раз бывал в обществе тульских, варшавских, бристольских и гамбургских проституток с синеватым отливом щек, не скрываемым даже толстым слоем пудры. С вымазанными яркой краской губами и с запахом дешевых духов от потных шей и не совсем чистых волос. И ни разу у него с ними не получилось так весело и непринужденно, как со станичными любушками, потому что приторные запахи убивали в платных клиентках все женское.