Абреки Шамиля [СИ]

За саклями пройти на другой край крепости не получилось, стены хижин с заложенными камнями проходами представляли из себя тот самый неприступный бастион, который можно было взять лишь с применением артиллерии. Не теряя времени, Дарган решил повести большую часть отряда через площадь, тем более, как предупредил освобожденный казачок, караул на воротах должен был скоро поменяться. Снова станичники выстроились в том порядке, в каком вступили на вражескую территорию. Улица по прежнему была залита темнотой, по бокам чернели низкие дома с плоскими крышами, ни собачьего лая, ни овечьего блеяния. Наверное овец загоняли на подворье только с наступлением холодов, а псы привыкли к постоянному передвижению всадников. В одной из этих хижин находился имам Дагестана и Чечни Шамиль, но отличить в которой, не представлялось возможным. Телохранители главаря горских народов или скрывались в комнатах вместе с ним, или вождь был настолько уверен в преданности своих воинов, что не считал нужным выставлять наружную охрану. Не интересовал имам и казаков, для них важнее была судьба сына станичника Даргана, уважаемого всеми. По закону взаимовыручки на Кавказе жили все большие и малые казачьи общины, поэтому за студента Петрашку они без долгих уговоров отправились в логово врага, осознавая, что живыми могут не вернуться.

Неожиданно от одной из хижин отделились двое верховых, черные силуэты их закачались перед отрядом, держа направление к центру аула. Правый из джигитов держал в руках горящий факел, когда свет от него упал на его спутника, у Панкрата невольно дрогнуло сердце — абрек был без ноги. В этот момент горец обернулся, пристально всмотрелся в темноту улицы с мягко ступающей по ней группой всадников. Мужественное лицо его с надменным выражением показалось знакомым, оно было копией кровника семьи Даргановых, главаря разбойников Мусы. Казак дотянулся концом нагайки до сотника, молча кивнул тому на верховых. Дарган тут–же подобрался, внимательно осмотрелся вокруг на случай непредвиденной ситуации. Бежать было некуда, раствориться во тьме не получилось бы тоже. Путь, как и решение внезапно возникшей задачи, оставался один — в случае необходимости первыми успеть срубить невольных свидетелей казачьей вылазки, отомстив за всех униженных, в том числе и за Петрашку. Между тем абрек отвернулся, спросил о чем–то у товарища, видимо, получив удовлетворивший его ответ, перестал проявлять интерес к едущим сзади.

— Это Муса, — стараясь не настораживать станичников, тихо сказал отцу Панкрат. — Батяка, на ловца и зверь бежит.

— Он самый. Только с расправой торопиться не станем, — так–же негромко осадил сына отец. — Будем надеяться, что на сегодня очередь до него еще не дойдет, иначе добраться до Петрашки нам не удастся.

Перед самой площадью двое верховых завернули в какой–то тупик и пропали в темном дворе сакли. Отряд прогарцевал дальше, никто из станичников даже ухом не повел в ту сторону.

Вскоре открылся освещенный кострами край просторной площади, на которой продолжали греметь барабаны и звучала отрывистая музыка. Но ритм ее, вначале дикий и воинственный, заметно спал, многие джигиты, потягивая из кружек виноградное вино, улеглись на разостланных по периметру бурках. Рядом с ними опустили морды в узкие торбы строевые кони. Лишь в центре махали руками и частили ногами несколько танцоров, подбадриваемые немногочисленными зрителями. Дарган замедлил ход коня, он решил провести отряд мимо горцев так, чтобы не вызвать малейшего подозрения, он с детства знал, что змея обращает внимание только на суетливые движения. Это почти удалось, лишь некоторые из джигитов оборачивались на мягкий стук обмотанных тряпками копыт, скорее всего, в головах у них проскальзывала мысль о том, что группа воинов не вошла в крепость, а уходит из нее в разведку. Площадь неторопливо разворачивалась перед казаками, от костров в темное небо улетали бесчисленные рои гаснувших на лету искр. И вдруг один из разбойников вскочил на ноги, выбросил руку в обычном приветствии:

— Аллах акбар, — с нетрезвыми нотами в голосе выкрикнул он.

— Аллах акбар, — отозвался Захарка, стараясь интонацией дать понять, что на разговоры нет времени.

— Присоединяйтесь к нам, братья мусульмане, в бурдюках еще много вина, — не унимался абрек, задремавшие было воины стали отрывать головы от бурок.

— Спасибо, джигит, но впереди у нас долгая дорога, — не останавливаясь, как можно вежливее отверг предложение Захарка.

— Кто вы, правоверные? И куда держите путь?

— Мы кабардинцы, едем на угодный аллаху промысел.