Абрикосовый мальчик

Юноши заглядывались на Клавочку, выглядевшую как поспевший плод, готовый вот-вот сорваться с ветки. Веселый нрав певуньи и хохотуньи, несмотря на отсутствие длинных ножек и худобы, притягивал кавалеров. Но она для себя давно решила хранить верность одному. И, помня его слова, стала настаивать, чтобы родители отпустили ее в Москву поступать в консерваторию. Но перестройка, смутные предреволюционные времена настораживали родителей. Они возражали. Да и не на что было отправлять девочку учиться. Завод к тому времени стал недополучать финансирование, зарплату отец почти не приносил. Библиотекарша мама и подавно. Клавочка вынуждена была пойти преподавать уроки музыки в начальные классы общеобразовательной школы. Если бы не приусадебное хозяйство, где приходилось трудиться всей семьей, чтобы прокормиться, так и вовсе бы не прожить.

Когда безденежье добралось и до учителей, Клавочка, потерпев с год без зарплаты, решила вопреки родительскому нежеланию поискать счастья в Москве.

Взяв адрес далекой родственницы – двоюродной сестры отца, она отправилась в столицу. Рассудила так: «Если в консерваторию не попаду, может, хоть на работу по специальности устроюсь. Столица все-таки! Буду пробовать на следующий год. Все равно поступлю! Под лежачий камень вода не течет!»

Родственница оказалась не богатой, но практичной женщиной. К счастью, проживала она в центре, в старом доме, совсем недалеко от консерватории. Узнав, что смелая девушка решила поступать не просто в вуз, а именно в консерваторию, прямо спросила, есть ли у нее блат.

– Нет, – широко раскрыв свои огромные серые глаза, замотала головой Клавочка. – Что вы такое говорите? Ведь это консерватория! Там нужен только талант!

– Как же! В Москве сейчас, когда все кувырком, без блата даже хлеба в булочной не купишь!

Умудренная жизненным опытом тетка судачила о планах племянницы с кумушками на скамейке во дворе.

– Неизбалованная девочка, наивная, думает, ее в консерватории так и ждут! А ведь у нас все по блату, все по блату, – кудахтала она.

Кумушки согласно кивали, поддакивая соседке.

– В консерваторию, говоришь? – вдруг встрепенувшись, спросила одна из подружек тетки. – Это здание за углом, с памятником во дворе? Так у меня же там блат – сватья гардеробщицей всю жизнь работает.

– Может, покажет девочку кому надо? Я уж перед тобой в долгу не останусь, – обрадовалась двоюродная тетя Клавочки. – Если что, подсоблю, окна помою или в очереди постою, тебя ведь ноги совсем уже не носят. Ты вон какая слабая. Девчонку больно жаль. Она такая чистая!

– Да Бог с тобой, какой долг? И сама вижу, девочка скромная, не то что моя внучка-оторва. Курит, парней без матери приводит, и скажу вам по секрету, что выдумала: на пупок кольцо какое-то повесила. Я ей говорю: «Срам-то какой! Кому ж ты его показывать собралась?» А она мне отвечает: «Кому надо, тому и покажу». Во как теперь! Ни «здрасьте» тебе, ни «до свидания» не скажет. А твоя, как только завидит, что я ковыляю, тут же спрашивает: «Может, вам сумку поднести, тяжелая ведь?» Такой и помочь не грех. А то ведь, бедная, пропадет тут!

Посоветовавшись со сватьей (а та оказалась пронырливой бабой, все ходы и выходы знала, договорилась с кем надо), назначила день собеседования. Кумушки всем двором снаряжали девушку.

Когда взволнованная Клавочка, одетая в скромное темное платьице, с нотной папкой в руках вышла во двор, тетки, оглядев ее со всех сторон, постановили, что в таком виде не стыдно хоть куда: «Ни брюха оголенного, ни размалеванной морды!»

– А реснички можно было бы подкрасить, – возникла было одна из теток, – уж больно они белесые у тебя!

На нее зашикали так громко, что она отступила.

– Может, платьишко надо подлинней, – предположила другая.

– У нее и так не короткое, – возразила двоюродная тетка, – коленки прикрывает, и ладно. Девки сейчас все в брюках, задницу обтягивают, или в юбках до пупа.

– Да не об этом я толкую, – настаивала на своем советчица. – Вот те музыкантши, что на пианине играют, у них платья в пол. Может, мода такая в их консерватории, чтобы черное и в пол? Сама по телевизору видела.

– Это только когда они концертируют, – объяснила Клавочка теткам, – на учебу в обычных ходят.

– А-а, – понимающе закивали женщины.

– Ты волосы-то заколкой подколи, что они у тебя все на глаза лезут? – последние наставления в дорогу давала сестра отца.

Непослушные светлые прядки то и дело спадали на глаза Клавочки. Она и сама сердилась на них за это. Послюнявив пальцы, она прилепила их ко лбу.

– Ну, с Богом. – Тетки дружно перекрестили Клавочку и проводили до самых ворот. А та, что взялась оказать протекцию, завела в само здание и просеменила аж до самого гардероба.

– Вот, – подвела она девушку к своей родственнице, – Клавдия, про которую я тебе говорила.

– Так, – оглядев Клавочку с головы до ног и оставшись довольной, протянула гардеробщица и, обращаясь к девушке, добавила: – Ты посиди тут, в гардеробе, вместо меня, я мигом, начальницу приведу. А ты ступай себе, ступай, все будет хорошо. – Она похлопала родственницу по плечу и припустилась вверх по лестнице.