Абризонд

Сегодня он лучше рассмотрел протостратиссу — это была пышногрудая женщина с жесткими волосами и, даже с учетом ее нынешних размеров, пронзительным голосом. Из попыток протостратора поговорить с ней Веспанус выловил ее имя — Амэй.

Амэй начала сыпать обвинениями в адрес Амбиуса, стоило тому лишь войти в комнату, и не замолкала на протяжении всей беседы. Суть ее речей — если опустить высказывания личного характера об Амбиусе, его персоне и привычках — сводилась к тому, что она с радостью встретит уничтожение замка и не станет ничем препятствовать, даже если сможет.

Осознав бессмысленность своих уговоров, Амбиус пожал плечами и взял с одной из полок флакон с жидкостью янтарного цвета. Вытащив пробку, он налил единственную каплю в горлышко хрустальной колбы, вследствие чего Амэй зашаталась, фыркнула и рухнула без чувств.

— Иногда требуется поразмыслить в тишине, — сказал он, возвращая флакон на прежнее место, — а этот наркотик гарантирует мне покой на несколько часов.

— Очень эффективно, — заметил Веспанус.

Амбиус устремил задумчивый взгляд на неподвижную фигуру жены.

— Боюсь, шесть лет в хрустальном сосуде наградили ее непоколебимым предубеждением в мой адрес, — произнес он.

— Очень на то похоже, — ответил Веспанус. — Может, мне поговорить с ней наедине?

Амбиус скорбно посмотрел на него.

— Думаете, это поможет? — спросил он.

Веспанус беспомощно пожал плечами.

— По правде говоря, я думаю, что нет.

Веспанус навестил кладовую и раздобыл там хлеб, сыр и выпивку. Он никак не мог решить, удастся ли ему прямо этим вечером броситься в Димвер с Ониксовой башни, выжить — возможно, при помощи Хегадиля — и унестись к свободе вместе с течением реки.

Сомнительно, подумал он. Защитники замка первыми в него выстрелят.

Он вспомнил о калабрандских инженерах с их угломерами и делителями и о самодовольных ухмылках на лицах магов экзарха, о которых ему было рассказано. Он подумал о том, как базилевс-отец и экзарх сочли его мелкой сошкой и как все его планы по защите замка обернулись ничем.

— Даже их сандестины сильнее, чем мой, — пробормотал он и невольно принялся размышлять о природе сандестинов, их способности свободно путешествовать по хроносфере, посещая Землю в любой момент от ее появления в огне и до дремотного сна под бледными звездами у мертвого Солнца. Потом он подумал о том, как эта способность к путешествиям во времени повлияла на их душевное устройство, сделав сандестинов и их младших родственников, мэдлингов необыкновенно восприимчивыми к среде, в которой им случалось оказываться. Такими разными, такими беспредельно непохожими были места, которые могли посещать сандестины за время своей жизни, что, как предположил Веспанус, у них не оставалось иного выбора, кроме как относиться к миру с прямолинейностью, являвшей собой, с человеческой точки зрения, серьезный изъян…

Посреди всех этих раздумий, перемежавшихся мыслями об инженерах и самодовольных ухмылках заклинателей, в мозгу Веспануса вспыхнула идея, от которой он вздрогнул и сел. Выплюнув недожеванный сыр, он выпустил Хегадиля из кольца.

— Я хочу, чтобы ты снова посетил сандестина, сидящего под платформой, — сказал он, — и спросил, не было ли ему поручено препятствовать твоему строительству в той же степени, что и разрушению.

— Я спрошу, — ответил Хегадиль.

Он вернулся спустя секунду.

— Квааду такого не поручали, — сообщил Хегадиль.

— Отправляйся в кольцо, быстрее! — велел Веспанус. — Мне надо увидеть протостратора.

С вершины Ониксовой башни Амбиус наблюдал за тем, как на платформу затаскивали первый Метатель, все еще в люльке.

— У меня есть идея, — заявил Веспанус.

Хегадиль, действуя согласно его указаниям, медленно стал достраивать платформу, приподнимая ту ее сторону, что была обращена к замку, до тех пор, пока не образовался небольшой уклон, а дула Метателей не оказались направлены под большим углом, чем было запланировано. Сандестин Кваад наблюдал за его действиями и — поскольку Хегадиль ничего не ломал — не вмешивался.

Когда бледное солнце начало свой обычный медленный путь через восточную часть небосвода, Веспанус и Амбиус увидели, что оба войска приведены в боевую готовность и намереваются начать штурм замка, едва тот будет в достаточной степени разрушен. Знамя экзарха парило над платформой, над величественными Метателями. По другую сторону замка возле белого как снег шатра стоял базилевс-отец Пекса, перед которым выстроились лучшие воины.

— В любую секунду… — начал Амбиус, и не успел он договорить, как Метатели выстрелили, и взрывная безмятежность, пролетев над башнями замка, обрушилась на союзников экзарха. Шатер базилевса-отца исчез посреди вихря из огня и пыли. Залпы следовали один за другим, и грохот взрывов не прекращался. Армия базилевса-отца растаяла посреди ослепительных вспышек, похожих на огненные цветы.