— Прошу прощения, но она не моя спутница и сообщница. Она мой помощник и подчинённый. Позволите начать с самого начала. С того момента, как только я попал сюда?
— Пусть так. Да поживее, — махнул лапой глава, слегка прищурившись. Не понравилось, что я его поправил? Возможно.
И я рассказал. Где-то подробно, а где-то — бегло проходясь по своей истории. В какой-то момент меня остановили, велев поведать про первое убийство в лесу подробнее. Я думал, их заинтересует трансформация, но ошибся.
— Пришло уведомление Системы про ограничение Города Гачала. Затем был текст о возможности проигнорировать его и, заплатив божественностью, полностью забрать божественность противника.
Поднялся шум и гам, который глава Совета был вынужден прекратить грозным рыком.
— Заткнитесь. И что ты сделал? Убил его, забрав божественность?
— Нет. Зачем мне его убивать? Он подчинённый и выполнял приказ. Каким бы гадом он ни был, мне незачем лишать его возможности исправиться и стать полезным.
— Это разумно и верно. Но тогда как ты объяснишь тот факт, что Система видит Брихтена мёртвым?
— Позвольте мне продолжить… Уважаемый глава Города Начала и руководитель городского Совета… — опустил я голову, стараясь избежать его взгляда.
— Признайся: ты не знаешь моего имени?
— Не знаю.
— И что, тебе никто не сказал?
— Я спрашивал у троих перед входом в зал, но все решили, что я шучу. А спросить Анну просто не успел: мы наслаждались красотой и изысканным интерьером Дворца, — честно признался присутствующим и искренне обрадовался, что сумел разрядить обстановку. Хихикали сейчас не только члены Совета, но и сам глава.
— Вот! Очередное подтверждение тому, что городу нужны изменения, а всем новичкам следует выдавать хотя бы базовую памятку! А вы всё «традиции, традиции». На ежегодном собрании ещё раз подниму этот вопрос и буду ждать от вас конкретики, а не общего несогласного бухтения. Если не убедите — вынесу этот вопрос на всегородское рассмотрение.
— Райдзен домо! В прошлом тысячелетии мы уже проводили подобный опрос, и общество высказалось резко против подобных изменений! — выразил общее мнение один из четвёрки глав, что поднялся и поклонился.
— И без тебя знаю. Но всё ещё считаю это устаревшей глупостью. В конце года решим. Ну а теперь ты. Продолжай!
Я вновь поклонился и заговорил дальше, ссылаясь в первую очередь на то, что узнал о мстительности, паршивости и возможностях Брихтена усложнить мне жизнь после возрождения. С учётом всего этого и имеющейся у меня способности закосить под него, я и принял решение убить говнюка, за что Система и выдала мне первое предупреждение. Следом началась история с тягомотиной по документам и решением Всемогущей поддержать моё проникновение. Мол, раз уж все верят, что это моё — пусть оно моим и остаётся, пока тайна не раскрыта.
— Понятно. Теперь твоя тайна раскрыта. Мы можем вернуть городу владения и выставить их на торги, аннулировав ваши фиктивные договора. Джашара тоже окончательно убил?
— Нет, достопочтенный Райдзен домо. Но Система признала за мной победу и присвоила мне награду. Безусловно, в Вашем праве делать всё что вздумается и я весь в вашей власти, но мне кажется, что это чересчур. Слишком много волнений и пересудов предстоит. Я не могу вас учить, но Система не стала подсовывать мне палки в колёса. А значит, она не была против моих действий.
— Для этого мы и позвали сюда судью. Чтобы такие, как ты, потом не упрекали меня в самодурстве и тирании. Дакис! Проверь его логи. Хочу узнать, что он от нас скрыл.
— Это приказ или просьба?
— Тц… Я
— Как прикажете, — великодушно улыбнулся судья, медленно спускаясь. Оказавшись со мной на одном уровне, Дакис расстегнул пояс и начал трансформацию, превращаясь в гиганта.
Великан достал практически до потолка, а это, на секундочку, метров двадцать с лишним, и посмотрел вниз со странной ухмылкой на лице.
У Здоровяка медленно раскрылся ещё один, третий глаз, что имел странную узорчатую структуру и три точки зрачка. Этот глаз буквально затопил меня своим вниманием, и я почувствовал удар по мозгам. В них нагло копошились!
— О…отменить, — сжав зубы от сверлящей мою голову боли, отдал команду и меня тут же отпустило, а божественность прекратила тратиться.