Абсолютная Энциклопедия. Том 2

– Тогда ты знаешь, что у всех их есть одна общая черта – это то, что ты снова и снова возвращаешься к ним. Ты готова без устали смотреть на картину. Готова бесконечно слушать одну и ту же музыку, каждый раз находя в ней что-то новое. Читать и перечитывать книгу, даже не задумываясь над тем, что единственное, что тебя в них привлекает, – это радость открытия и наслаждения.

– Я это знаю, – сказала она.

– Понимаешь, – продолжал он, – то, что неудержимо влечет тебя к ним, заключается в их способности постоянно открывать для тебя что-то новое; и все эти бесчисленные открытия, которые тебе предстоит совершить, были в них изначально заложены их творцом. Ни один человеческий разум никогда не мог бы сознательно породить такое бесконечное многообразие и выразить его в одном художественном полотне, в одной музыкальной фразе, в одной книжной строке. Ты это знаешь. Но оно все же существует. Только что его не было, и вот оно уже есть. Лишь человеческое существо, создавшее каждое из этих произведений, могло заложить его туда. И существует единственный способ, позволяющий ему или ей сделать это: творец должен пользоваться не только сознательным разумом, который хоть и точен, но в то же время не способен одновременно вынашивать множество замыслов, но и подсознанием, не знающим границ и способным отразить все наблюдения жизни, весь жизненный опыт в единственном штрихе, звуке или слове, помещенных среди других таких же штрихов, звуков или слов.

Он замолчал. Она задумалась, подбирая слова.

– И это, – наконец проговорила она, – то, что ты называешь интуитивной логикой?

– Не совсем, – сказал Хэл. – То, о чем я только что говорил, это созидательная логика, которая обычно управляется подсознанием. Если подсознанию не нравится задание, оно отказывается его выполнять и никакой силой воли его не заставишь это делать. Единственное, что удалось Доналу, это переместить управление логикой полностью в область сознания. Он заставил ее работать, манипулируя рычагами причин и следствий. Тогда он был слишком молод и не понимал, как многое из того, что он создал, было заимствовано им из трудов по стратегии и тактике, написанных его прадедом.

– Ты имеешь в виду Клетуса?

Хэл кивнул головой:

– Да. Ты ведь помнишь, не так ли, что в самом начале Клетус собирался стать художником? Только много позже его захватила наука о военных действиях и противодействиях. При разработке своей доктрины он использовал принципы созидательной логики, но в действительности, как явствует из его работы, время от времени ему самому, возможно, удавалось пересекать грань между сознанием и подсознанием, уходя в область сознательного управления творческим процессом.

– Понимаю. – Аманда, казалось, на мгновение задумалась. – Но ты все же не знаешь, было ли это так на самом деле. Хотя, похоже, ты знаешь, что Донал это делал.

– Я никогда не был Клетусом. – Он улыбнулся, но его улыбка была адресована скорее самому себе, чем ей. – Но я был Доналом.

– И ты считаешь, что именно благодаря созидательной логике Клетусу удалось одержать победу над Доу де Кастрисом и Землей, настолько богатой всевозможными ресурсами, что у Молодых Миров практически не оставалось никаких шансов противостоять ей? И что благодаря именно символической логике Донал достиг того, что получил титул Протектора четырнадцати миров, включая Землю, когда ему не было еще и сорока?

– Да, – без тени улыбки сказал Хэл. – И уже после того, как Донал достиг всего этого, он понял смысл притчи о деве и золоте, о том, что с ними произошло после смерти Чингисхана. Он взглянул на мир и порядок, установленные им на всех цивилизованных планетах, и понял, что ему так ничего и не удалось сделать. Он не изменил склада ума и поведения, лежащих в самой структуре человеческого существа.

Аманда нежно погладила его руку.

– Все в порядке, – снова улыбнулся он, но улыбка его была печальной. – Он пережил это. Я пережил это. Будучи тем, кто я есть, я не имею права сдаваться. Это как раз то, что в действительности произошло в тюремной камере. Мой сознательный разум и тело были готовы сдаться, просто-напросто от всего отказаться, но им это не позволено было сделать. Что-то сидело во мне, заставляло меня действовать несмотря ни на что. Как оно заставляло в свое время действовать Донала. Как и Донал, я понял, что ошибся. Следующим шагом было откорректировать эту ошибку – исправить, но не заблудший род людской, а всю историческую схему, приведшую человечество к заблуждению.

– И как он думал, ему удалось бы это сделать? – голос Аманды словно подталкивал его к продолжению разговора и желанию освободиться от этого невыносимого груза, который он так долго носил в себе, что уже забыл, жил ли он когда-нибудь без него.

– Он применил свой метод интуитивной логики, но не к настоящему, а к тому, что его породило, к причинам, приведшим к тем результатам, которые он видел повсюду вокруг себя, и к причинам, породившим эти причины, и так далее, пока он не добрался до точки, в которой можно было хоть что-то изменить.

– И он нашел ее.