Абсолютная Энциклопедия. Том 2

— Если бы я мог, я бы убил время! — услышал Хэл собственные слова, вырвавшиеся без предупреждения и поразившие его самого своей необычайной страстностью. — Я бы убил смерть. Я бы убил все, что несет смерть!

— Но ты не можешь, — тихо произнесла Аманда.

— Не могу. — Ему почти удалось обуздать свои чувства. «Все дело в виски». Но он выпил совсем немного, и алкоголь никогда не оказывал на него особого влияния. Им руководило нечто иное. — Ты права. Каждый имеет право на свое собственное решение. Именно так создается история — решениями. Решения меняются, меняются и времена. Все, к чему мы привыкли, должно быть отброшено, и на его место должно прийти нечто новое. Перед своим приездом сюда я пытался рассказать об этом кое-кому из экзотов. Я думал, что если уж кто и должен выслушать меня, так это они.

— Но они не поняли?

— Нет, — подтвердил он вдруг охрипшим голосом. — Это то, чему они не могут посмотреть в лицо. Но время уходит. Оно накладывает ограничения и на их исследования, а это означает, что теперь они никогда не узнают того, к чему стремились все это время, с тех самых пор, когда на Земле они назвали себя Гильдией. Странно...

Хэл замолчал, так и не закончив своей мысли.

— Что странно? — услышал он ее вопрос. Он уставился в стакан, в котором плескалась темная, озаренная огнем жидкость, и снова стал перекатывать его между ладонями. Затем поднял глаза на Аманду.

— Те, кто должен понимать, что происходит, — люди, которые могли бы что-то сделать, — отказываются это понимать. В отличие от тех, кто ничего не может сделать. Но чувствует это, как животные чувствуют приближение урагана.

— Ты сам тоже это чувствуешь, так ведь? — Глаза Аманды, ставшие еще более темными при свете камина, внимательно смотрели на него, вызывая на откровенность. И он продолжил:

— Конечно. Я как раз из тех, кто вовлечен в этот водоворот. Мне предстоит встретиться лицом к лицу с настоящим и грядущим.

— Тогда расскажи мне, что же происходит? — спокойно спросила Аманда. — И что должно произойти?

Крепко сжав между ладонями стакан с виски, он перевел взгляд на пламя в камине.

— Мы движемся к последней битве, — начал Хэл. — Вот что нас ждет. Но это не будет битвой в буквальном значении этого слова, и в зависимости от того, как пойдет развитие процесса, раса либо погибнет, либо будет процветать и дальше. Я знаю, это звучит слишком невероятно, чтобы в это можно было поверить. Но мы сами на протяжении столетий создавали эту ситуацию. Однако те, кто в состоянии осознать, как же это могло произойти, ни за что не желают взглянуть правде в глаза. Я и сам не сразу понял это, пока не столкнулся с ней нос к носу. Но если оглянуться назад и посмотреть, что же происходило только в эти последние двадцать или тридцать стандартных лет, мы повсюду найдем доказательства. Появление Иных...

Хэл говорил почти наперекор себе. Слова вырвались из него, словно спущенные с цепи псы, и он понял, что рассказывает ей обо всем, что осознал в камере на Гармонии.

Аманда сидела тихо, лишь время от времени задавая краткие вопросы, молча наблюдая за ним. Он почувствовал огромное облегчение, что наконец-то хоть немного сбросил с себя груз понимания ситуации, грозивший раздавить его своей тяжестью. Сначала он собирался обрисовать ей ситуацию лишь в общих чертах, но она слушала его с таким вниманием, что он изменил свое намерение и перешел к подробному рассказу о людях и вещах, приведших его к осознанию всей проблемы в целом. Хэл попал в тенеты ее внимания и слышал свой собственный голос, который говорил и говорил, словно жил отдельной, независимой от него жизнью.

И опять в голове мелькнула мысль, что, может быть, все дело в дорсайском виски. Но он снова отмел ее прочь. Уже в первый год своей жизни на Коби Хэл он понял, что алкоголь действует на него не так, как на других. В результате, когда шахтеры напивались до полного бесчувствия и потом отключались, он оставался бодрствующим. Правда, им овладевало беспокойство, причем настолько сильное, что он отправлялся в длительные одинокие прогулки по бесконечным каменным коридорам. С каждым глотком виски его сознание все глубже и глубже уходило в себя, пока наконец он не оставался один на один с собою, погруженный в печаль и одиночество, которые заставляли его бежать прочь от этих бесчувственных тел, вперед по бесконечным коридорам.

Однако сейчас все было по-другому, его ощущения были прямо противоположны одиночеству. К тому же количество выпитого им тоже было невелико, если мерить его по собственным меркам и на основании собственного опыта.

Хэл осознал, что рассказывает Аманде о Сыне Божьем и о том, какое значение оказала его смерть на его собственное понимание всей концепции.