Абсолютная власть

– Кейт, мне нужна твоя помощь!

* * *

Четыре часа спустя они сидели в крошечной закусочной у Фаундер-парк, месте своей первой встречи после долгих лет разлуки. Погода ухудшилась до сильного ледяного дождя, который практически полностью парализовал автомобильное движение и превратил ходьбу пешком в удел бесконечно смелых.

Джек сидел напротив. Он снял куртку с капюшоном, но вязаная шапочка, многодневная щетина и очки с толстыми стеклами настолько изменили его внешность, что Кейт не сразу его узнала.

– За тобой точно никто не следил? – озабоченно посмотрел на нее Грэм.

Поднимающийся над кофе пар затуманивал ей взор, но тем не менее она разглядела у него на лице напряжение. Очевидно, Джек был на грани срыва.

– Я сделала все так, как ты сказал. Метро, два такси и автобус. Нормальный человек не смог бы удержаться за мной в такую погоду.

Джек поставил чашку на стол.

– Судя по тому, что я видел, эти люди обладают сверхъестественными способностями.

По телефону он не стал конкретно называть место встречи. Теперь Джек был вынужден исходить из предположения, что эти люди прослушивают всех, к кому он имел хоть какое-то отношение. Поэтому Джек лишь упомянул «обычное» место, в надежде на то, что Кейт его поймет, – и та поняла. Он выглянул в окно. Лица всех прохожих таили в себе угрозу. Джек пододвинул Кейт свежий номер «Вашингтон пост». Первая страница получилась впечатляющей. Когда Грэм впервые читал ее, его трясло от ярости.

Сет Фрэнк, получивший сотрясение мозга, находился в медицинском центре университета Джорджа Вашингтона; состояние его было стабильным. Бездомному, личность которого до сих пор не была установлена, повезло гораздо меньше. И в центре сюжета смачно красовался Джек Грэм, серийный убийца, сметающий все на своем пути.

Прочитав материал, Кейт подняла взгляд.

– Нам нужно двигаться. – Посмотрев на нее, Джек допил кофе и встал.

Такси высадило их у мотеля Грэма в Александрии, на окраине Старого города. Озираясь по сторонам, Джек провел Кейт к себе в номер. Заперев дверь на замок и на засов, он снял шапочку и очки.

– Господи, Джек, извини, что впутала тебя в это!

Кейт трясло; из противоположного конца комнаты было видно, как она вся дрожит. Джек заключил ее в объятия, и только тут Кейт успокоилась, расслабилась. Он посмотрел ей в лицо.

– Я сам во все впутался. И вот теперь мне просто нужно выпутаться. – Он попытался улыбнуться, но эта попытка не проделала и маленькой щербинки в охватившем ее страхе за него, в жутком предчувствии, что он скоро присоединится к ее отцу.

– Я оставила тебе с десяток сообщений на автоответчике.

– Мне даже в голову не пришло прослушать их, Кейт.

Следующие полчаса Джек потратил на то, чтобы рассказать о событиях последних нескольких дней. С каждым новым откровением в глазах у Кейт нарастал ужас.

– О господи!

Какое-то время они молчали.

– Джек, у тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, кто стоит за всем этим?

Тот покачал головой, и у него сорвался приглушенный стон.

– У меня в голове болтаются самые разные ниточки, но пока что они ни во что не сплелись. Я надеюсь, что такое положение дел изменится. В самое ближайшее время.

Безысходность, с которой были произнесены последние слова, ударила Кейт резкой пощечиной. Взгляд Джека сказал ей всё. Тут не может быть никаких сомнений: несмотря на переодевания, на запутанные маршруты, несмотря на все свои умения, которые может применить Джек, его обязательно найдут. Или полиция, или те, кто стремится его убить. И это лишь вопрос времени.

– Но ведь, по крайней мере, они получили то, за чем охотились?.. – Не договорив, Кейт чуть ли не с мольбой посмотрела на него.

Джек лег на кровать, вытягивая измученные члены, казалось, больше не принадлежащие ему.

– Я больше не могу уповать на это, Кейт. – Усевшись, он обвел взглядом комнату. На стене висело дешевое изображение Иисуса. Прямо сейчас божественное вмешательство пришлось бы очень кстати. Или маленькое чудо…

– Джек, но ты никого не убивал. Ты сказал, что Фрэнк уже дошел до этого. Рано или поздно вашингтонская полиция также это поймет.

– Ой ли? Фрэнк знает меня, Кейт. Он меня знает – и все-таки я сначала уловил у него в голосе сомнение. Фрэнк ухватился за стакан, но нет никаких доказательств того, что кто-либо химичил с ним или с пистолетом. На другой чаше весов – четкие, надежные, как швейцарский банк, улики, связывающие меня с убийством двух человек. Трех, если считать прошлую ночь. Мой адвокат посоветует признать себя виновным и пойти на сделку со следствием в надежде на двадцать лет с возможностью условно-досрочного освобождения. Я сам посоветовал бы то же самое. Если я предстану перед судом, у меня не будет никаких шансов. Лишь досужие предположения, попытки связать Лютера, Уолтера Салливана и все остальное в какой-то запутанный заговор, прямо-таки непомерных масштабов, – ты сама должна это признать. Судья просто посмеется надо мной. Присяжные даже не станут меня слушать. Если честно, и слушать-то нечего.