Абсолютная война

— Да, — согласился Крохан. — Семь птиц приземлилось. Три погибли, потому что у них все-таки взорвались колбы, когда они стали биться, пытаясь освободиться от камней и седоков. Еще одна умерла, потому что сама при приземлении налетела на какой-то из наших колов.

— Много народу погибло при взрывах?

— Не очень. Лопнуло-то всего-то по паре сосудов… Эти стеклянные шары не так-то просто раз бить, они, пока хранятся в сумке наездников, обернуты соломой. Так что магического тумана было немного. Сами птицы и погибли, людей мы на этом почти не потеряли.

— Это хорошо. — Они дошли до главного зала замка, Трол, не останавливаясь у стола, потащился к выходным дверям. Крохан вынужден был ему помочь, подхватив под локоть. — Что с тремя остальными птицами?

— Три еще живы. Одна почти не пострадала, ее хоть сейчас можно запрячь и попробовать облетать. Одна ранена, потому что крестьяне стали за ней гоняться, но ее, возможно, удастся выходить. Так, больше синяков ей наставили, чем серьезно ранили. Есть третья, но она очень плоха. В нее попал разряд магии. Сибара пытается ее вылечить, но делает что-то не то. Помочь может только Ибраил… Если это нужно.

— Ибраил не в том состоянии, чтобы помочь нам с птицами. — Трол оказался все-таки во дворике замка и с удовольствием втянул в себя воздух.

Видимо, стоял вечер, потому что уже ощущалась ночная прохлада. Над замком, как Трол и ожидал, мутной пеленой висело что-то, похожее на старое, застиранное одеяло. Иногда в нем проблескивали бледные искры.

— Что это такое?

— Это ваша антимагия, смешанная с холодным туманом, — отозвался Роват. — Никак не рассеивается, и. почему-то ветер не относит ее в сторону. Она не опасна.

— Была бы опасна, если бы осела на землю, — отозвался Трол. — Ну, ладно, ведите меня в стойла к птицам. Кстати, кто догадался, что их следует не убивать, а… успокоить?

— Сибара, — с довольной усмешкой отозвался Роват. — Ее коннозаводческие инстинкты не подвели, она и справилась с птицами.

— А погонщики?

— Те как раз пытались птиц добить, — отозвался Крохан. — Но фламинго были так возбуждены, что расправились с ними в первую очередь, даже на наших, так сказать, бойцов особого внимания не обращали.

— Интересно, — кивнул Трол. — Значит, у них есть приказ любой ценой не отдавать врагу такой ценный трофей… И птицы, похоже, об этом знают.

— Думаешь, они умеют соображать? — спросил Роват.

В загоне, выделенном теперь для фламинго, стоял сумрак, как в любой конюшне, пахло смесью животного пота, мочи и горящих факелов, но вонь сгущенной магии, которая чувствовалась снаружи, стала слабее. Птицы были похожи на огромных неухоженных лошадей. Перья у них были взъерошены, большие, не меньше лошадиных, головы с уродливыми кривыми клювами оказались выставлены в проход.

— Осторожнее, — сказал Крохан, — они же не вполне приручены.

Трол посмотрел на птицу, которая явно чувствовала себя лучше других. Она даже не затянула глаза матовой пленочкой, а рассматривала людей.

— Их кормили?

Дверь одного из загончиков хлопнула, в коридор между стойлами вышла Сибара. Один рукав ее платья был вымазан в крови и какой-то липкой гадости, похожей на птичью отрыжку.

— Пару часов назад, — ответила она. — Только они не очень-то едят, лэрд Трол.

Трол кивнул и подошел к птице, которая его рассматривала. Он закрыл глаза и сосредоточился. Боли, вызванные магическими ожогами, стали сильнее. Почему-то у него не получалось управлять своими мыслями, должно быть, сознание было обожжено сильнее тела. Но он постарался не обращать на это внимание.

И постепенно мир вокруг стал меняться. Исчезли краски, зато предметы проступили явственней, став более объемными, словно Трол одновременно мог смотреть на них с разных сторон. Потом изменились запахи. Слизь, которой пахла Сибара, уже не казалась такой отвратительной, и даже кровь скорее возбуждала аппетит, чем вызывала тошноту. Зато нестерпимым показалось присутствие конских попон и упряжи, пропитанных привкусом неволи.

Птица потрясла головой, от чего перья у нее на загривке зашуршали. Она сопротивлялась мягкому ментальному прикосновению Трола, ожидая, что он причинит ей боль. Но он был очень спокойным, очень уверенным и хотел помочь. Поэтому птица позволила ему думать с ней заодно.

Это было печально — слишком чужим казался мир людей этим птицам, слишком много их дрессировали и слишком мало оставляли времени летать и жить, как хочется. Это было так и не ставшее привычным рабство.

— Она боится, что тут не найдет друзей, — отозвался Трол на свои, вернее, на птичьи ощущения. — И еще она хотела бы помочь раненой подруге.

— Так это самки? — с непонятной, но довольной ухмылкой спросила Сибара.

— Да, а раненый фламинго их вожак. Один из неглавных, но весьма толковых. Он мог бы понравиться обеим самкам.

— Отлично, — по слогам отозвалась Сибара. — Вожак выживет?

— Ему нужно захотеть выжить, — отозвался Трол. — Попробуйте устроить для них общий загон.

— В замке мало места, — пробурчал Крохан, насупившись. — Даже для скотины крестьян едва нашлось. А тут три таких…