Абсолютно ненормально

– Но, Иззи, дорогая! Получить хорошее образование очень важно. И уверена, это то, чего бы хотели твои родители, особенно твоя мама. Ты знала, что она закончила колледж с отличием? По специальности «Политология».

[Когда читаешь разговор, он кажется неприятным, но я знаю, что Миранда хорошо ко мне относится. Она упомянула моих родителей не для того, чтобы я почувствовала себя дерьмово. Просто у нее старомодные взгляды.]

– Я пытался поговорить с ней, мама, – снова встревает Дэнни, – но она думает, что лучше знает, как ей поступить. Иззи в своем репертуаре. – Он добродушно улыбается, чтобы показать, что шутит, но его слова меня ранят. Наваливаются грузом.

Стремясь уйти от этого разговора, я меняю тему.

– Миссис Уэллс, вы едете на озеро Мичиган на День благодарения в этом году?

– Вообще, я думаю, не полететь ли мне к сестре и шурину в Европу. Мы давно с ними не виделись, – отвечает она и слегка покачивается.

Интересно, сколько бокалов вина Миранда уже выпила? И где пропадает мистер Уэллс в десять тридцать в среду вечером? Она думает, я не заметила, как она поглядывает на часы каждые несколько секунд, но это не так.

В поведении Миранды сегодня чувствуются какая-то странная грусть и безучастность. Интересно, действительно ли все так ужасно у них с мистером Уэллсом? Мне жаль ее, правда. Может, она иногда и кажется слишком холодной, но всегда поддерживает меня. И она была важна для моей мамы, поэтому важна и для меня.

– Какого черта, мам? – выпаливает Дэнни, застигая нас с Мирандой врасплох. – И когда ты собиралась мне об этом сказать?

– Прости сынок, я не была уверена, что…

– Почему тебя не волнует, чего я хочу? – фыркает Дэнни и скрещивает руки на груди. – Ты знаешь, как я люблю ездить на Мичиган на праздники. Это единственное, что удерживает меня не бросить все.

Он ведет себя как избалованный ребенок, который стал таким потому, что единственный в семье. В целом так и есть. Я долго не заходила к нему в гости – и уже позабыла, каким испорченным он иногда себя показывает. Конечно, мы все по-разному ведем себя с родителями или опекунами. Но всё же. Я едва выношу его, когда он становится таким.

Внезапно я чувствую неимоверную усталость. Мне так все надело, что я не хочу находиться здесь больше ни секунды.

– Миссис Уэллс, я лучше пойду, – говорю я, вставая с дивана. Дэнни даже не смотрит на меня. – Рада была вас повидать. Постараюсь больше не пропадать.

Покачнувшись, Миранда тоже встает и с силой опускает бокал на журнальный столик. А затем неожиданно обнимает меня. От нее пахнет дорогими духами и «Совиньон Блан».

– Береги себя, Иззи. Ты знаешь, где меня найти, если тебе что-нибудь понадобится.

В ее словах нет материнской заботы, и не чувствуется, что у нас разница в тридцать лет. Мне кажется, мы с ней сверстницы и одна сильная женщина обнимает другую.

– Как и вы, – с улыбкой говорю я, сжимая ее в ободряющих объятиях.

Дэнни не смотрит на меня: не встал с дивана и мечет сердитые взгляды в бедную маму. Я иду по коридору ко входной двери, которая в этот момент распахивается передо мной: мистер Уэллс вернулся домой… неизвестно откуда. Судя по запаху скотча, он сидел в баре напротив своего офиса.

Он неуклюже снимает пальто и кладет его на подставку для зонтиков у двери. Его седые волосы еще больше побелели, и меня удивляет обвисшее брюхо над ремнем брюк: он сильно поправился с тех пор, как я его видела в последний раз.

Обернувшись, он наконец замечает меня. На его лице расплывается неприятная ухмылка.

– Иззи! Рад тебя видеть. Ты к нам давно не заходила.

А затем он медленно, демонстративно скользит по моему телу взглядом. И в то же мгновение я понимаю, что он видел фотографию.

Меня охватывает отвращение, и кажется, в эту секунду я повзрослела на несколько лет.

29 сентября, четверг

13:35

Сегодня какой-то заботливый человек распечатал сотни, и сотни, и сотни моих фотографий в стиле ню и разложил их аккуратными стопками в каждом уголке школы, как какие-нибудь листовки для посетителей. Все они черно-белые и не очень хорошего качества, но дело не в нем. Проблема в том, что, куда бы я ни посмотрела, я вижу их торчащими из папок, журналов и карманов рубашек и р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р.

Когда я иду по проходу в столовой, несколько мальчиков-горилл из футбольной команды бросают бумажные самолетики, сделанные из распечаток фото с моим обнаженным телом. Аджита по пути отмахивается от них, словно от мух. Но один прилетает в мое слоновье ухо. И все смеются.

Аджита невозмутимо усаживает меня за наш столик, сметает с него флот корабликов оригами, также сделанных из распечаток, и пускается в монолог об источниках дохода эфиопских фермеров, выращивающих ячмень. Имей в виду, я не особо прислушивалась, и, возможно, она говорила о чем-то другом, но давай доверимся ей.

Не передать словами, как я в этот момент благодарна Аджите Дутте. Если бы не она, я бы наверняка все обеды отсиживалась в туалете или пряталась на дереве, отчаянно пытаясь не столкнуться с Тарзаном-фетишистом, который постоянно тренируется.