Абсолютное оружие

Меня тоже это удивляет, — я вздохнула, качнув головой. Похоже, действительно моя капсула болталась где-то вне времени, и теперь вынырнула спустя многие тысячи лет, когда человечество уже освоилось в межгалактических перелётах. — Может, я добралась до вас из далёкого прошлого? Но тогда, наверное, из очень-очень далёкого; потому что если ты прекрасно вписываешься в моё представление о людях, то капитан, например, сильно отличается. Или он не человек?

Человек, конечно! А чем он так отличается? — растерянно уточнила она.

Мне вспомнилась идиома, отлично отражающая нашу ситуацию. Разговор слепого с глухим. А учитывая, что я и в социуме родного мира вряд ли смогла бы легко освоиться, то не просто слепого, но ещё и довольно тупого.

Он странно выглядит. Цвет волос, цвет кожи, а особенно — форма зубов и когти, — всё это мало ассоциируется у меня с человеком. Но при этом все его странности могут быть последствиями мутации; например, если бы он был потомком колонистов с не вполне подходящей человеку планеты.

Капитан просто боевая ветвь, — пожала плечами девушка. Потом, сообразив, что мне это ничего не говорит, медленно кивнула. — Тогда вряд ли ты из прошлого; разделение на мирную и боевую ветвь у нашего вида случилось очень давно, ещё в неразумный период развития. Мирная ветвь занимается воспроизводством и воспитанием потомства, бытом, развитием науки, медицины, а боевая ветвь — охотой и защитой, а теперь, соответственно, безопасностью. Они в основном первопроходцы, военные, и набор генов у них отвечает именно этой функции. А капитан ещё и носитель горячей крови. Это такая специальная радикальная часть боевой ветви, у которой боевые качества превалируют над вообще всеми остальными. Когти и клыки это своеобразные рудименты; если мирная ветвь и обычная боевая психологически относятся к всеядным существам, то горячая — это чистые хищники. У нас на планете есть ещё несколько видов, внутри которых существует подобное разделение.

Я понимаю, о чём ты; у нас на планете, да и на ряде других, тоже встречаются неразумные виды, развивающиеся по такому сценарию. Но люди все одинаковые. Конечно, существует определённая изначальная предрасположенность к тому или иному занятию, но она не так ярко выражена.

Весь дальнейший путь мы провели с пользой, занимаясь самообразованием; а с нами и белобрысый, которого девушка назвала Хансом. Хотя он не произнёс ни слова, но слушал очень внимательно. Тамми с любопытством расспрашивала меня о Земле, я — узнавала новое о мире, куда попала. И продолжала недоумевать.

Они были одновременно и слишком похожи на людей, чтобы быть другим видом, и слишком сильно отличались, чтобы быть просто человеческими потомками, или даже — забудем о законах физики! — предками. По утверждению Тамми здешние люди, как и «мои», столкнулись с той же пустотой и отсутствием признаков других цивилизаций в собственной галактике. Только в соседних звёздных скоплениях обнаружились другие разумные виды, но они очень сильно отличались между собой. А такое разделение, один разумный вид — одна галактика, вызывало у меня странные ассоциации теософического характера.

Больше всего в местных реалиях меня удивляла генетическая система наследования расовых признаков, и она сильнее всего противоречила идее о далёком будущем.

Социальный уклад местных во многом основывался на этом разделении обязанностей; боевая ветвь занималась военной, примкнувшей к ней транспортной отраслью и частично добычей полезных ископаемых, мирная — всеми прочими. Всеми делами галактики занимался Совет, состоящий из двух сотен человек — пополам от боевой и мирной ветвей. Как они справляются со всеми делами, я так и не поняла; даже при низкой плотности населения, а общая численность вида составляла порядка восьми миллиардов (и это с учётом всех планет расселения!), этого казалось недостаточно. Но я решила, что Тамми, видимо, не учитывает каких-то местных органов самоуправления, и на этом тему решила оставить.

В разговоре я старалась тщательно обходить вопросы о себе и своём прошлом, Тамми отвечала тем же; а всё остальное обсуждали подробно и увлечённо. Хотя была ещё одна тема, которую мы обошли — капитан. Когда я спросила о причине натянутых отношений с Советом, девушка вдруг смутилась, и из её неуверенного блеяния я смогла сделать только вывод о том, что это как-то связано с его личной жизнью. Правда, какое дело целому Совету до личной жизни одного-единственного мужчины, так и не разобралась. Может, он принадлежит к какой-нибудь местной аристократии, и непременно должен продолжить род? В свете тонкостей местной генетики, когда ребёнок мог расово отличаться от обоих родителей, этот вариант представлялся сомнительным. Но другого у меня не было, да и, по-хорошему, это всё меня не касалось. Главное, можно надеяться, что эти напряжённые отношения вряд ли повлияют на мою судьбу, а чужие личные трудности меня в данный момент не интересовали совершенно.