Абсолютное оружие

– Кто твой непосредственный начальник?.. Кто руководил операцией?!! Говори же, говори!!! Ему «Х-18-БИ» не вкалывали… Отомсти козлу!!! Кто он… КТО?!

– По…ну…жаев, – выдавил умирающий и испустил дух.

– Итак, Курдяев Андрей Кириллович, курсант некоего спецподразделения… (Странное сочетание. – Д.К.)…Командир оного, возможно, носит фамилию Понужаев, – резюмировал я.

– Почему «возможно»?! – вскинулся Петр Васильевич. – Он же ясно сказал!!!

– Нет, не ясно, – возразил я. – Ты в спешке задал сразу два вопроса: о непосредственном начальнике и о руководителе операции. На какой-то из них наш «друг» ответил. Но на какой?!

– Действительно, – поскучнел Логачев. – Облажался я конкретно! Вижу – до смерти секунда остается, вот и…

– Не оправдывайся, дружище! – хлопнул я по плечу расстроенного богатыря. – Ты сделал все от тебя зависящее. Фамилия Понужаев – тоже результат. А большего из него было не вытянуть… Не беда! Как говорится: «С паршивой овцы хоть шерсти клок»…

* * *

Опасаясь очередной утечки из Конторы, мы до появления Рябова не стали вызывать ни труповозки, ни экспертов и ни с кем из коллег не связывались. Только по шифрованной частоте передали Нелюбину два слова – «Ольха… цветет». Первое на кодовом языке означало – «Зачистка полностью завершена», второе – «С нашей стороны потерь нет»… Получив от Логачева соответствующие указания, головорезы развили бурную деятельность. Химик, Миша (он же Енот) и Филин – старательно наводили порядок в доме. Остальные обыскивали трупы врагов и складывали их штабелем во дворе. (Три туловища, уцелевшую голову и давешнего типа в гражданке положили немного на особицу.)

Мы с Васильичем, на правах старших по званию, в грязных работах участия не принимали. А расположились в пластиковых креслах возле крыльца и попивали кофе из термоса. В кармане у меня торчала рация старшего охраны, изъятая у ликвидированного «подменыша»…

Время постепенно клонилось к позднему вечеру. Солнце спустилось за горизонт. В потемневшем небе сгустились тучи. Подул прохладный ветерок. Особняки на противоположном краю пустыря весело засияли разноцветными огнями. Откуда-то оттуда потянуло шашлычным дымком. Не дожидаясь команды шефа, Енот включил прожектора, залившие двор ярким светом…

– А ведь не исключено, организаторы где-то там, – Петр Васильевич указал в сторону огней.

– Ежу понятно! – фыркнул я. – Они всегда где-то там. В смысле – непосредственные. А основные заказчики – «за бугром».

– Аж руки чешутся! – сквозь зубы процедил Логачев.

– Спалить Гривенку напалмом? – усмехнулся я.

Седой богатырь угрюмо кивнул.

– Технически это возможно. Но тогда, «выдергивая сорняки, повыдергиваешь пшеницу», – слегка перефразировал я известную цитату из Священного Писания и добавил: – Не забывай, дружище, бок о бок с врагами и предателями живут наши союзники, единомышленники. В современной России все так сложно, запутанно, непонятно. Как будто…

Мою речь прервала ожившая рация.

– Дом, ответь Первому, – донесся из нее голос Рябова.

– Дом на приеме. Добро пожаловать, – отозвался я.

– Дмитрий?!. Ты?!. А где мои… – генерал осекся на полуслове.

– Ваши телохранители убиты. Все четверо, – вздохнул я. – Мы не успели их спасти. Они… Впрочем, сами увидите!

– Хорошо. Буду через пять минут. – Владимир Анатольевич дал отбой.

Логачев окликнул ближайшего из подчиненных. Им оказался злосчастный Химик, выплескивавший во дворе два ведра грязной воды.

– Уборку закончили? – сухо осведомился полковник.

– Так точно! – пряча глаза, пролаял головорез.

– Передай остальным: к воротам подъезжает начальник «…» Управления. Встречайте как обычно.

– Слушаюсь! – рявкнул Химик и умчался выполнять приказ.

– Что значит «как обычно»? – спросил я.

– С мерами предосторожности! Вдруг голос подменен и это вовсе не Рябов?!

– Не думаю!!!

– Я тоже. Тем не менее порядок есть порядок…

Голос оказался подлинным. Вскоре ворота раздвинулись, и на территорию вкатили три бронированных автомобиля. Из переднего вышел Рябов. Из двух других восемь телохранителей с «валами». Генерал осмотрел двор, задержался взглядом на штабеле трупов и широким шагом направился к нам.

Телохранители остались возле штабеля, с интересом наблюдая за завершением укладки мертвецов.

– Мои тоже там? – начальник «…» Управления казался сильно расстроенным.

– Разумеется, нет! За кого вы нас принимаете? – обиделся я. – Ваши люди в подвале. Правда, умерли они лютой смертью… и выглядят соответственно!

– Их пытали?

– Нет… но… – тут я вкратце разъяснил ситуацию.

– Зверье! – процедил Владимир Анатольевич. – Но вы, как я вижу, в долгу не остались, – генерал покосился на штабель и на три обезглавленных туловища.

– Все они умерли очень быстро. А головы резали у мертвых: не ради жестокости, а для дальнейшего использования в операции в качестве фактора психологического воздействия, – холодно пояснил Васильич.

– Извините, неправильно выразился! – смутился генерал. – Просто денек выдался тяжкий, нервы на взводе и… и… – пошатнувшись, Рябов оперся рукой о мое плечо.

– Еще один стул. Второй термос с кофе. Живо! – бросил Логачев проходившему мимо Еноту.