Абсолютное оружие

Этот и подобные ему «новые» праздники не рождаются, а конструируются. Они суть продукт государственной политики «изобретения традиций», которая реализуется через школьное воспитание, через СМИ, информационно и психологически накачивающие общество.

Можно сколько угодно иронизировать над подобной фабрикацией традиции, не усматривая в ней живого, непосредственного переживания праздника или сомневаться в его исторической первооснове, однако при известной настойчивости и последовательности пропаганды этот день все же закрепится в качестве культурной традиции. Конечно, в России его никогда не станут переживать так, как 9 Мая, но радоваться еще одному выходному дню точно будут.

Напомню, что в свое время большевикам потребовалось немало потрудиться, дабы внедрить в массовое сознание день своей революции, как символ величайшей победы и начало новой эры в истории человечества. И они почти добились успеха. Как в анекдоте о цыгане, который приучал лошадь не есть. Почти приучил, а она взяла да и сдохла.

Однако если серьезно, то переживание 7 Ноября именно как праздника было характерно скорее молодым поколениям советских людей, то есть тем, кто родился и вырос уже в советскую эпоху и не имел значительного личного опыта и горизонта сравнения.

Коммунистическим пропагандистам – надо отдать им в этом должное – удалось представить 7 ноября тем началом начал, из которого вырастали все без исключения исторические триумфы, победы и достижения, одержанные Советским Союзом (и Россией, как его ядром) в XX веке. Поэтому гордость своей Родиной (а гордиться, в общем, было чем) неизбежно распространялась и на 7 ноября – день революции, повлекшей за собой кровопролитную гражданскую войну и бесчисленные страдания десятков миллионов людей.

Однако история препарировалась таким образом, что страдания и жертвы затушевывались или же подавались как неизбежный этап на пути, ведущем к победам и триумфам.

Очень важную роль в переживании триумфа и национального единства играют перформансы – публичные символические и ритуальные действа, совершаемые специально на потребу общества. Это не только разного рода «торжественные заседания и праздничные концерты», проходящие в связи с юбилеями, но в первую очередь военные парады, традиция которых восходит к триумфам римских полководцев. Уже из самого названия понятно, что переживание триумфа, гордость военной и государственной мощью составляет суть военного парада как разновидности перформанса. А взгляд на проходящие нога в ногу, плечо к плечу парадные «коробки» не может не вызывать ощущения единства и сплоченности.

Вместе с тем коллективное воспоминание о пережитой трагедии вызывает ощущение единства и сплочения не меньше, чем радость победы. Есть даже такой специальный термин «виктимизационная уния», что можно буквально перевести, как «единство в жертвенности». Наиболее известные случаи подобной унии – пережившие геноцид по этническому признаку армяне и евреи. И они отмечают именно скорбную дату геноцида. Коллективное воспоминание о нем составляет стержень национальной памяти и один из важнейших аспектов бытовой и политической социализации.

Время от времени предпринимаются попытки конструирования новых «виктимизационных уний». Например, эстонцы пытаются представить 40-е годы прошлого века как намеренный геноцид своей нации со стороны советского коммунистического режима.

Украинские националистические идеологи предпринимают подобную пропагандистскую операцию применительно к «голодомору», трактуя массовую гибель украинских крестьян в 1932–1933 гг. от голода как сознательные действия коммунистической Москвы по уничтожению украинского народа.

Как в Эстонии, так и на Украине формирование «виктимизационной унии» служит не только инструментом национального сплочения, но и обоснованием предъявления политических, символических и материальных претензий к нынешней Российской Федерации, как правопреемнице Советского Союза.

В более широком смысле, историческая и политическая мифология современных Эстонии и Украины во многом строится на противопоставлении России. При таком подходе «страдательный» аспект не может не преобладать, поскольку у Эстонии и Украины нет шансов обнаружить даже минимальные триумфальные нотки «в вековом противостоянии с Россией». Если, конечно, не считать таковыми откровенно комические моменты вроде пресловутой «Конотопской битвы» 1659 г. Однако мастерство медиаманипулирования, в частности, состоит в том, чтобы лягушку надуть до размеров вола.

Хотя сами цели – новая традиция, коллективное переживание триумфа и/или жертвенности – обычно задаются государством (а всякое государство нуждается в объединении граждан или подданных вокруг самое себя), то необходимая атмосфера и традиции формируются системой воспитания и образования, средствами массовой информации.

Задача последних предельно проста: надо постоянно, хотя и на разный лад, повторять одинаковый набор идей. И рано или поздно вы получите результат: сфабрикованную традицию и желательные коллективные переживания.