Абсолютное зло

– Прости, – прозвучало извинение, которое я совершенно не ждала. – Жалею о каждом произнесенном вчера слове, меньше всего хотел обидеть тебя. Рядом с тобой я … – Он запнулся, а я мысленно молилась, чтобы он и дальше молчал. – Становлюсь влюбленным идиотом, – я обреченно прикрыла глаза, не готовая слышать подобные признания, – и весь мой опыт общения с девушками летит в трубу. Я хочу стать ближе к тебе, но только больше тебя отталкиваю.

Я была уверена, что это просто симпатия, которая пройдет, если ее не питать напрасными надеждами. Ира права, нахваливая парня: он привлекательный, живой, остроумный. Но я взглянула на сидящего впереди Дана, и сердце разом перечеркнуло все доводы разума.

– Мне жаль, – снова отказывала. – Я не могу. Прости.

Повисла мучительная пауза. Я не стала давить, предоставляя ему время переварить услышанное.

– Тебя точно не надо подбросить до дома? – наконец заговорил.

– Нет, – покачала я головой, хотя он не мог видеть.

– Хорошо, – покорно согласился. – Увидимся.

– Пока, – произнесла уже в затихший телефон.

В носу защипало, еще чуть-чуть и подступят слезы. Я отвернулась, делая вид, что смотрю в окно, чтобы скрыть свое лицо. Дан наверняка все слышал. Наверное, это даже к лучшему.

– Дан? – нерешительно позвала, когда была в состоянии держать себя в руках. – Это действительно ты? – и снова увидела его голубые глаза в зеркале заднего вида.

– Да, Ри-ри.

Он все-таки вернулся. Пять лет я надеялась и ждала, и вот он здесь. Часто представляла, как однажды мы встретимся, но никогда не думала о том, что будет потом. Сейчас я ехала в его машине в неизвестном направлении и не знала, чего ждать.

Приборная панель освещала салон машины мрачным синим светом, из динамиков негромко звучала музыка: Seven Devils. Прекрасно знала эту песню, и попросила сделать громче. Откинулась назад, опустив голову на кожаный подголовник.

Порой любовь к Дану казалась самым большим моим прегрешением, за которое непременно последует расплата.

Глава 4

Через несколько минут после того, как мы отъехали от консерватории, Дан остановил машину напротив небольшого ресторанчика. Внутри оказалось уютно, несмотря на обилие посетителей. Видимо, Дан выбрал его не случайно: хотел внушить мне чувство защищенности.

За соседними столиками слышались оживленные болтовня и смех, за нашим же повисло мрачное молчание. Только из вежливости заказала чашку кофе, и медленно размешивала давно растворившийся в чашке сахар. Почти не отрывала взгляд от дымящегося напитка и лишь изредка поднимала глаза на Дана.

Тот сидел напротив и пристально меня изучал. Возможно, так же, как и я недавно, искал во мне знакомые черты и отмечал то, что изменилось до неузнаваемости. Чтобы скрыть волнение, я вцепилась пальцами в чашку, не придавая значение тому, какая она обжигающе горячая.

Напряжение между нами росло, и я больше не могла выносить это мучительное безмолвие.

– Дан, – решилась заговорить первой.

– Ри-ри, – подался вперед, заговорив одновременно со мной.

Эта небольшая заминка пробила брешь в разделяющей нас стене отчуждения: я неловко улыбнулась, будто извиняясь, что перебила; Дан, приняв более непринужденную позу, откинулся на спинку стула.

– Говори первой, – уступил мне.

Снова вернулась некоторая скованность, поскольку я собиралась коснуться неприятной темы.

– Тем вечером, – от воспоминаний в мою кровь устремился адреналин, – понимаю, ты меня не узнал …– Не смогла сдержать горечь и растерянность: – Ты никогда со мной так не обращался.

Дан сжал челюсти словно ему неприятно слышать, что в некоторой степени я разочарована в нем. Жестокость никогда не была ему присуща, и сила не являлась его оружием. Все это противоречило его характеру и тем нормам, которым он придерживался.

Он снова потянулся ко мне, и горячие пальцы легли на мое запястье, на котором отчетливо проступали яркие синяки. Один их вид хлестнул как кнутом, и мы с Даном снова отшатнулись друг от друга. Я попыталась натянуть рукава джемпера, пряча последствия той встречи.

– Мне никогда не загладить свою вину перед тобой, – его тон был холодным, – я не смогу заставить забыть тебя об этом, – говорил, чеканя каждое слово, словно внушая мне свою уверенность, – но клянусь, больше никогда не причиню тебе боль.

Это действительно звучало, как клятва, и я хотела верить, что передо мной друг, что некогда опекал меня с не меньшей заботой, чем родную сестру; что поддерживал и вдохновлял, когда я сомневалась в себе. И я решила довериться Дану, раньше он никогда не подводил меня.

Впервые за весь вечер я немного расслабилась, снова взяла чашку с кофе.

– Почему вы так внезапно уехали тогда? – решилась, наконец спросить. – Ты даже не попрощался со мной, не оставил ни адрес, ни телефон, – как ни старалась, но в словах все равно сквозил упрек.

Он не торопился отвечать, будто размышляя над тем, что именно мне нужно знать.

– Умер отец, – ошарашил меня, – и я должен был позаботиться о матери и сестре. – Помимо естественных грустных ноток, я уловила в его голосе и некую враждебность.