Абсолютное зло

— Ну, допустим. Не хочу тебя огорчать, но меня же не существует, это раз. Два — ну и что? Ну, покурил я, ну выпишут мне штраф. И три: не пройдет и десяти минут, как я снова исчезну. Не веришь? Убери свою «пуколку» и послушай.

Воронцов, как под гипнозом, убрал пистолет. Затем достал пачку сигарет и закурил.

— Я одного не могу понять, зачем тебе нужно было убивать и калечить этих людей? Ладно ты представлялся мной, хотел чтобы я пошел до конца, один.

Отступать не в моих принципах.

— Да?! — удивился маньяк. — А вот это мы увидим по окончании нашего разговора.

Он достал из-под фартука газету «Жизнь Империи» и бросил в сторону Воронцова. Тот поднял ее и первое, что бросилось следователю в глаза — была дата. Завтрашняя. Но что еще больше удивило Виктора, так это заголовок.

«Работник Имперского сыска и таинственный маньяк погибли в автокатастрофе».

А ниже — его, Воронцова, фотография.

— Это что?!

Неизвестный шмыгнул носом.

— Об этом чуть позже. Вернемся к нашим жертвам. Они, именно эти люди, мне были не нужны. На их месте могли оказаться и другие. Даже ты. Но! Есть такие ситуации, как бы это объяснить… Вот представь: у тебя умер котенок, которого ты любил. И родители, прежде чем сообщить эту печальную новость, дарят тебе другого. И ты уже не вспоминаешь о почившем Барсике, потому что у тебя теперь есть Мурзик. Смекаешь, к чему я веду?

Воронцов помедлил с ответом.

— Ты хочешь сказать, что за этими преступлениями скрывается что-то другое?

Они, своего рода, ширма?

— Да.

— Но кто за всем этим стоит? Что прячется за завесой?

Неизвестный слез со стола и стал мерить шагами помещение.

— В данном случае я просто отвлекал внимание, смягчал удар, так сказать. Всем плевать, какие законы принимались последние десять дней. Все внимание народа было приковано к тебе и ко мне. Я мог сделать вещи и похуже, как некоторые, взорвать что-нибудь, но ограничился этими. Кстати, никакого урона стране я не нанес. Ничего ценного эти особи из себя не представляли. Наоборот.

Виктор задумался. А действительно, что сейчас твориться в Русландии? Он ненадолго выпал из жизни. А ведь это просто. Чтобы не произошло, никто не обратит на это внимания. Все продолжат жить и воспримут перемены как должное. Кто-то попробует протестовать? Так им тут же ответят: а что же вы раньше-то молчали? Мы думали, вам нравится. Ловко придумано. Все рассчитали.

— Кто бы за этим не стоял, я обязан тебя арестовать, и будь, что будет. Это мой долг. Я служу Отечеству и Императору.

— К слову о героях… Отечество и Император — вещи разные и не совместимые.

Тут надо определиться. Я свой выбор сделал, вернее, мне не оставили выбора. Я согласился из-за денег, ну, и жить охота. Как говориться, лучше синица в руках, чем утка под кроватью. Я всегда знал, что эту страну погубит коррупция.

Неизвестный подошел к Виктору и протянул ему какой-то сверкающий значок, размером с пачку сигарет, инкрустированный рубинами и изумрудами.

Следователь взял холодный металл в ладонь и прочитал на нем тисненую надпись. Эти несколько строк что-то изменили в сознании Виктора, и теперь он, молча, стоял и переваривал информацию.

«Все, сделанное предъявителем сего жетона, сделано по моему распоряжению и во благо государства.

Император Русландии».

«„Знак вседозволенности“! — Воронцов присвистнул. — А я думал, что это все сказки!».

— А как тебя звали… раньше? — спросил Виктор, не надеясь услышать правду, и не ошибся.

— Меньше знаешь — крепче спишь, капитан. Мне пора уходить. А перед тобой теперь стоит выбор: поступить по долгу или по совести. Или ты займешь мое место, и все написанное здесь станет лишь легендой, — Он постучал по газете, — либо через три дня состоятся твои торжественные похороны, с той лишь разницей, что гроб будет не пустой. Ты слишком много знаешь. Я не оставил тебе выбора. Точнее, оставил. Два варианта, как и мне, в свое время. В разбитой машине найдут твое дело за номером «322–223». Оно закрыто. Преступник погиб при задержании вместе с тобой. Ты герой, хоть и посмертно. Может быть, твоим именем даже улицу назовут, и кино про нас снимут. Меня Безногов играть будет, а тебя Железянко. Хорошие актеры, жалко, что на экране появляются редко.

— Но откуда у тебя материалы по делу?!

— Констебль…

Виктор поник и, казалось, постарел лет на десять. «Маньяк» прав: он узнал лишнего. Незнакомец продолжил инструктировать сыскаря.

— Думай. У тебя есть время до пяти утра, — неизвестный положил на стол пластиковую карточку и мобильный телефон с единственной кнопкой. — Это для связи с… ну, ты понимаешь. Связь односторонняя. Ты сможешь только ответить.