Абсолютные миротворцы

Ещё через полчаса они стояли на краю Невеликого Каньона и даже не ругались.

Водопад рушился в трещину с истинно промышленным грохотом. Воздух у водопада был совсем не марсианской бледной немочью, а по-земному плотным на вид, и люди сразу почувствовали, как стосковались по нормальной атмосфере.

– Я на секунду, – сказал гидролог.

Его не успели остановить, он уже снял маску и сделал осторожный вдох.

– Ну ты псих, ядрёна кащенка! – заорал Базунов. – Вот я тебя сейчас!

– Надо бы померить, да нечем, – сказал гидролог, снова пряча лицо за прозрачным забралом. – Пробы взять. Но в целом приемлемо. Как наше высокогорье. Я же альпинист.

– Ты анархист! – рявкнул Базунов. – Попалил бы лёгкие, и куда тебя потом?…

– Вы туда поглядите. – Ренкель показал на другую сторону разлома. – Дима, где твой бинокль?

– И так вижу, – Базунов отдал бинокль стармеху. – Я другого не вижу. Где мост? Не могли же они перелететь, ядрёна телепортация.

Канал не только впадал в трещину. Он был прорезан дальше на другой её стороне – пускай сухой, но всё равно канал. И терялся в бескрайних марсианских далях.

– Слева. – Ренкель вернул бинокль.

– Ах ты, ядрёна конструкция…

Следы группы вели к скале на краю обрыва. От неё на другую сторону были провешены два толстенных буксировочных троса. Держались они на забитых намертво в скалу жалах от отбойных молотков.

– Это уже какая-то ядрёна фантастика, – буркнул Базунов. – Ты что-нибудь понимаешь, дядя Жора?

– Я всё понимаю… Но как?!.

– То-то и оно.

Базунов не глядя ткнул пальцем себе в маску, явно собираясь погрызть ноготь ради активизации умственной деятельности, ядрёна головоломка, но палец упёрся в плексиглас.

– Не мог дирижабль поднять эти тросы… – бубнил Ренкель.

– Кажется, знаю. Маленький храбрый погрузчик, – процедил Базунов и вдруг улыбнулся. – Я всегда говорил, что он нормальный парень. Слушай, дружище… – Бригадир повернулся к гидрологу. – Есть хотя бы малейший шанс, что вода заполнит разлом? Я помню по карте, он замкнутый с обоих концов.

Гидролог пожал плечами.

– Теоретически… Ну лет через полсотни, если ресурса хватит.

– Здесь самое низкое место, и когда добьёт до краёв, вода попрёт дальше в канал, верно? Чего молчишь, ядрёна канализация?

– Да пошёл ты… Откуда мы знаем, что там на дне? Может, всё под землю уйдёт.

– Не уйдёт, – сказал Базунов. – Я печёнкой чую, ядрёный нострадамус. Будет на Марсе роскошный Канал имени Москвы, запомни моё слово.

– И все-таки – как они переправились? – не унимался Ренкель.

– Ты просто не в курсе, дядя Жора, – Базунов снова улыбался, мягко, ласково. – Это всё наша бесхозяйственность, ядрён госплан. На площадке не было ни грамма цемента, зато две катушки отличного бронированного кабеля.

– С ума сойти… Ну конечно! Маленький храбрый погрузчик! – Ренкель восхищённо цокнул языком.

То перебивая друг друга, то подсказывая, хлопая в ладоши и восторженно гогоча, стармех и бригадир прикинули схему переправы. Дирижабль на Марсе не поднимет ничего тяжелее «паука» даже на форсированном режиме. Ну и ладушки. Хватило бы силёнок перетащить через каньон два хвоста бронекабеля – и задача решена. Сначала экскаваторы вбили в скалу жала, и «паук» закрепил на них буксирные тросы, чтобы лишний раз не мотаться туда-сюда. Дирижабль тем временем занёс концы кабеля на другую сторону. А здесь на кабель просто наехали бульдозером, чтобы впоследствии утащить с собой полезные верёвочки, вдруг ещё пригодятся… Дальше летающий пузырь увёз «паука», и вдвоём они кабель натянули. Заякорили его – неважно, как, наверное, дирижабль лег на пузо и закопался манипуляторами… И тогда маленький храбрый погрузчик переехал по кабелям на ту сторону, волоча за собой тросы. Дальше «паук» закрепил тросы на нём, а погрузчик упёрся ковшом и уже сам работал якорем. Следом переправился его приятель экскаватор, забил два жала, натянул тросы до звона, «паук» снова вывязал узлы, ну и…

– Смотрите! – крикнул гидролог, вглядываясь куда-то вниз. – Вот он!

Базунов машинально схватился за сердце. Потом за бинокль.

Переправа была далеко от водопада, здесь река на дне разлома уже почти не бурлила, и жёлтое пятно под водой бригадир не заметил только потому, что не интересовался, чего там внизу.

– Уфф… – он оторвался от бинокля и потёр грудь. – Слава тебе господи, ядрён канатоходец, ядрёна акробатика, да пропади оно всё пропадом, как же я перепсиховал…

Потом он начал тереть виски под шапкой: похоже, у него схватило ещё и голову.

Ренкель забрал бинокль, посмотрел вниз, потом уставился на тросы.

– Левый чуть слабее. Если не знать, так и не заметишь. Все прошли нормально, но трос просел, Большой ехал замыкающим и соскользнул.

– Да и чёрт с ним. Никогда я его не любил. Я испугался, что там малыш…

– Честно говоря, я тоже… Надо проверить, как у Большого с реактором. Кожух не мог треснуть даже в теории, но мы обязаны.