Абсолютные новички

Дело в том, что эта сладкая семнадцатилетняя малышка Сюзетт помешана на Пиках. Я часто объяснял ей, что для того, чтобы показать, что ты — друг цветных, и ты свободен от расовых предрассудков и всей этой лажи, тебе не нужно приводить каждого Пика домой, и тащить его в постель. Но Сюзетт не испытывает по этому поводу никакого стыда, наслаждается жизнью и, что естественно, пользуется большой популярностью среди мальчиков. Она не делает никаких денег из своих поступков, потому что, даже если бы она и хотела этого, Пики не дают ей ничего. Не потому что у них нет денег или они прижимистые, а потому, что каждый Пик считает, несмотря на все доказательства обратного (а их куча), что любая женщина жаждет сопровождать его. Вот поэтому бедняжке Сюз, хоть она и является красавицей номер один на Балу Задавак, приходится каждый день усиленно трудиться в доме моды. Кстати, именно поэтому я и нуждаюсь в ней.

Теперь я должен разоблачить источник своих доходов, довольно необычный. Не то чтобы я не пробовал работать на так называемой «постоянной работе», как физической, так и умственной, но каждая работа, которую я получал, даже хорошо оплачиваемые (онибыли физические), не соответствовала двум вещам, которые я рассматриваю как абсолютно необходимые для приятной жизни. Вытащите карандаш, пожалуйста, и запишите их: номер один — работать, когда захочешь ты сам, а не кто-то другой, и номер два, — даже если ты не можешь каждый день делать большие деньги, работа должна позволять делать их иногда. Другими словами, ужасно жить без надежды.

Так что я фотограф: улица, праздничный парк, студия, артистические позы, а иногда, когда мне удается найти клиента, порнографические. Я знаю, это возмутительно, но наносит вред только психам, моим клиентам, а что касается парней, которых я использую в качестве моделей, они бы делали это просто так, для смеха, если бы я не платил им небольшой процент. Иметь такую работу, как у меня — значит, не принадлежать к обществу лохов: преобладающему большинству эксплуатируемых порядочных людей. По-моему, человечество делится на две половины: лохи и не лохи. Возраст, пол и цвет кожи здесь ни при чем — либо ты родился лохом, либо нет, и что касается меня, то, надеюсь, я принадлежу к последним.

Теперь вы понимаете, почему я иногда трачусь на звонок Сюз. Ибо она во время работы в доме моды встречает кучу странных персонажей среди папиков или девчат, которые одеваются там, и ведет себя как мой агент, получая от них заказы на мои порнографические снимки, сдирая с меня комиссионные до 25 процентов. Так что знайте: Сюз — умная девчонка, и, без сомнения, это потому, что она не чистокровная англичанка, но частично и гибралтарка, частично шотландка и частично еврейка, из-за чего, наверное, я с ней и сошелся. Я полагаю, что во мне течет немного еврейской крови из вен моей матери — в любом случае, мне делали обрезание.

Я нашел Сюз в кофейном баре Белгравии, прямо около места ее работы, одного из тех странных варьете, под названием Последние Дни Помпеи. Оно было создано так, чтобы именно это и изображать — каменные сиденья в затемненных углах, развалившийся колодец в центре и мумифицированный римлянин в стене для прикола, я осмелюсь так выразиться. Сюз давала остыть своему cappuccino и откусывала сливочный сыр и бутерброд с корнюшоном, ибо Сюз никогда не ест днем, так как онапредрасположена к полноте, что мне нравится. Однако она наверстывает упущеное огромной тарелкой курицы с бобами, которую она готовит для своих гостей Пиков.

— Привет, дорогой, — сказала она.

— Привет, милая, — ответил я.

Мы слышали, что так приветствовали друг друга две кинозвезды в фильме, который мы смотрели вместе давным-давно, в те дни, когда у нас с Сюз были спокойные отношения.

— Как мальчики? — спросил я ее, садясь напротив и касаясь ее своими коленямиподэтим крошечным столиком.

— С мальчиками, — сказала она, — все в порядке. В порядке.

— До сотого уже дошла? — спросил я ее.

— Нет, до сотого пока нет, — ответила Сюз, — еще нет, нет, не думаю, ста нет.

Я заказал себе мороженое-ассорти.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы выйти замуж за кого-нибудь из них? — спросил я ее раздраженно, как обычно соскальзывая на язвительный тон, захватывающий меня всегда, когда я начинаю разговор о личной жизни Сюз.

Она выглядела сонно, хотя на самом деле просто подкрасила ресницы в стиле итальянской звездочки из кабаре.

— Если я когда-нибудь выйду замуж, — сказала она, — я сделаю это исключительно для своей оригинальности. Это будет очень выдающийся брак.

— Значит, не с Пиком.

— Нет, не думаю.

Она сделала маленькое гнездышко в белой пене своего cappuccino.

— Кстати, у меня уже есть предложение. Или нечто, что можно рассматривать как предложение.

Она остановилась и посмотрела на меня.

— Продолжай, — сказал я.

— От Хенли.

— Нет!

Она кивнула и опустила глаза.

— От этого ужасного старого педераста! — простонал я.

Я должен объяснить, что Хенли — дизайнер одежды, на которого работает Сюз, и он достаточно стар, чтобы быть ее тетушкой, и ничем другим, кроме тетушки.