Абсолютные новички

Он поставил стакан и бутылку и отправился в соседнюю комнату, пока я листал американские журналы, посасывая тоник. Потом он вышел одетый – клянусь, что ничего не выдумываю – в пару голубых баскетбольных кроссовок с белыми шнурками и черные трико. Его обнаженная грудь была покрыта густыми волосами, как рождественская открытка, а на голове у него была маленькая круглая купальная шапочка.

– Можешь начинать, – сказал он.

– Сколько поз вы хотите?

– Около ста.

– Серьезно? Это обойдется вам недешево… Вы хотите делать что-нибудь конкретное или просто позировать?

– Я полагаюсь на твое вдохновение.

– О" кей. Тогда просто ходите вокруг. Ведите себя естественно.

Щелкая аппаратом, я продумывал основные вопросы, которые мог бы задать ему; мне было интересно, был ли он банкротом, или лунатиком, или у него были столкновения с законом, как у многих жителей столицей в эти дни. Этот сумасшедший латиноамериканец неуклюже бродил среди мебели в своих апартаментах, принимая нарциссические позы, будто он уже восхищался снимками этого огромного великолепного мужчины.

Через какое-то время после этих движений в тишине – он потеет, я гоняюсь за ним, щелкая фотоаппаратом, словно профессор с сачком для бабочек, – он схватил свою выпивку, рухнул в белое, покрытое блестящей кожей кресло, и сказал:

– Возможно, ты способен мне помочь.

– Я тоже так думаю, М-р Пондорозо.

– Зови меня Микки.

– Как скажете, – сказал я ему, делая непоколебимый вид, и перезаряжая свой аппарат.

– Дело вот в чем, мне нужно закончить исследование для своей организации о пути британского народа середины ХХ столетия.

– Отлично, – произнес я, думая, как бы скорее добраться до сотни, и щелкая его сидящего, с животом, вываливающимся избалетных трико.

– Я исследовал англичан, – продолжил он, – но у меня очень мало интересных идей насчет них.

– Как долго вы их исследовали?

– Недель шесть, думаю; я знаю, это не очень долгий срок. Но даже за это время я не увидел никаких перспектив.

Микки П. вопрошающе глядел на меня в промежутках между глотками.

– Даже погода неправильная, только взгляни в окно, – сказал он, – Английское лето должно быть холодным.

Я понял, что он имел в виду. Старое солнце Сахары неожиданно вылезло на небо и перепекло нас в совершенно другую форму, отличающуюся от обычной сырой мягкотелой массы.

– Попробуйте задавать мне вопросы, – проговорил я.

– Ну, давай возьмем две главные политические партии, – начал он, и я сразу понял, что он подготавливается к большой речи.

– Нет, благодарю, – выпалил я, – я не хочу быть задействованным ни в той, ни в другой.

Его лицо немного вытянулось.

– Они тебя не интересуют, в этом все дело?

– А как же иначе?

– Но ведь ваши судьбы разрабатываются по их инициативе…

Я сфотографировал его небритое лицо ужасным крупным планом.

– Если кто-либо, – перебил я его, – и разрабатывает мою судьбу, так это уж точно не эти парламентские чуваки.

– Ты не должен презирать политиков, – возразил он мне. – Кому-то ведь надо заниматься домашним хозяйством.

Здесь я отпустил свой Роллейфлекс, и начал бережно выбирать слова.

– Если бы они занимались лишь домашним хозяйством и прекратили бы играть в Уинстона Черчилля и Великую Армаду, так как время оловянных солдатиков прошло, тогда бы их никто не презирал. Их бы просто не было заметно.

М-р Пондорозо улыбнулся.

– Я думаю, сказал он, – это бы подошло политикам.

– Я надеюсь, – ответил я.

– Тогда что ты скажешь о Бомбе? – спросил М-р П. – Что ты будешь делать с этим?

Все понятно, я связался с настоящим зомби.

– Послушайте. Никто во всем мире моложе двадцати лет ни капельки не заинтересован в этой вашей бомбе.

– Ага, – оживился чудак-дипломат, его лицо при этом стало хитрым. – Вы, может и не заинтересованы – я имею в виду, здесь, в Европе, – но как насчет молодых людей в Советском Союзе и в США?

– Молодые люди в Советском Союзе и в США, – процедил я ему сквозь зубы, – не дадут и маленького куска кошачьего дерьма за эту вашу бомбу.

– Полегче, сынок. Откуда ты знаешь?

– Мужик, это же только вы, взрослые, хотите уничтожить друг друга, и я должен сказать, говоря, как так называемый подросток – мневас вовсе не жаль. Разве что в процессе уничтожения друг друга вы убьете несколько миллионов нас, невинных ребятишек.

М-р П. чуть раздражен.

– Но ты же не был в Америке, не так ли? – прокричал он, – или в России, где ты мог бы поговорить с молодыми людьми!

– А зачем мне ехать туда, мистер? Необязательно путешествовать, чтобы узнать, каково быть молодым – когда угодно и где угодно. Поверьте мне, мистер Пондорозо, молодежь интернациональна, как и старики. Мы все очень любим жизнь.

Я не знал, сказал ли я сейчас чушь, или думает ли так же хоть кто-нибудь кроме меня во всей Вселенной. Однако, как бы там ни было, я верил в это, основываясь на своих собственных наблюдениях и разговорах со своим старым Папашей.

М-р П., казалось, разочаровался во мне. Потом лицо его немного просветлело, он вопрошающе поднял брови и сказал: