Абсолютный доступ

Кристиан обнял его – нежно, но крепко.

– Я всегда буду с тобой, брат. – Он разомкнул объятия и положил ладонь ему на грудь. – Вот здесь.

Артур заметил, что под ладонью у него что-то есть. Нечто такое, что брат прижимает к его груди. Кристиан убрал руку, и на пол полетел небольшой квадратик плотной бумаги. Артур нагнулся и подхватил его кончиками пальцев.

Когда же он выпрямился, то увидел, что дверь открыта, но Кристиана нигде нет. Он вышел в коридор, но и здесь не было ни души. Тогда он посмотрел на квадратик плотной бумаги у себя на ладони. Прощальный подарок брата.

Это было черно-белое фото, слегка пожелтевшее, с помятыми уголками. На заднем плане виднелось окно с капельками дождя, а на переднем в объектив скорбно смотрели двое юношей. Кристиан высоко поднял камеру, Артур прильнул к нему – два брата, связанные одной кровью, чтобы никогда не расставаться.

Кристиан все эти годы носил этот снимок с собой. Теперь он принадлежал Артуру. Отныне и навсегда.

* * *

Так заканчивается история двух братьев, навсегда связанных одной кровью, хотя каждый пошел по жизни своей тропой, чтобы глубже проникнуть в тайны ордена сангвинистов. Следите за приключениями Кристиана[6], когда он снова будет призван исполнить свой долг – выследить ангела, явившегося на землю во плоти, – в эпическом полотне, полном ужасов и прозрений, под названием «Невинные».

Назад к истокам

Ни для кого не секрет, что в начале своей литературной карьеры я написал серию фантастических романов под псевдонимом Джеймс Клеменс. Так что когда ко мне обратились с просьбой создать рассказ для молодых читателей для антологии под редакцией выдающегося мастера фэнтезийного жанра Р.Л. Стайна, как я мог отказаться?

За несколько лет до этого, будучи в Сан-Франциско, я влюбился в стрит-арт, чьи произведения украшают многие городские стены и переулки. Я видел работы, которые нередко бывали столь же ошеломляющими, сколь и загадочными. Они заставили меня задуматься о художнике, о его или ее мотивации, о некоем скрытом смысле этого сделанного ночью выплеска аэрозольной краски.

И я мысленно выстроил весь этот мир тайных защитников города, которые с помощью своего искусства отражают происки темных сил. Но до той просьбы Р.Л. Стайна у меня просто не доходили руки написать такую историю.

Так на свет появился мой следующий рассказ «Метка».

Джеймс Роллинс Метка

Встряхнув привычным движением запястья баллончик с аэрозолем, Су-Лин-Чой нанесла последний мазок красной краски на цементную стену темного переулка. Закончив, отступила назад, чтобы рассмотреть свою работу и не испачкать краской черное шелковое платье.

Она осталась не вполне довольна результатом. У нее случались работы и получше. Это был китайский иероглиф, известный как «фу», ее фирменный знак. Ей было всего шестнадцать, и она весьма критически относилась к себе. Она знала, что талантлива. Она даже была принята для раннего зачисления в Академию дизайна Лос-Анджелеса.

Но это было важнее любой стипендии. Су-Лин посмотрела на часы. Тетя Лу уже в театре.

Она хмуро посмотрела на свое творение.

Ладно, сойдет.

Протянув руку, потрогала середину китайского иероглифа. Как обычно, тотчас ощутила знакомое покалывание, от которого стало жарко ее суставам. Тепло быстро распространилось вверх по руке и накрыло ее головокружительной волной. Символ на миг засветился, отгоняя мрачные тени темного переулка.

Готово.

Но прежде чем она успела убрать руку, ее запястье, словно чьи-то острые когти, пронзила ледяная боль. Глубоко, до самых костей. Издав сдавленный крик, она оторвала руку от стены и отшатнулась.

Ой… что это было?

Су-Лин осмотрела запястье. Никаких следов, лишь эхо загадочного холодного прикосновения. Она потерла руку, пытаясь растопить лед, и прищурилась, вновь придирчиво разглядывая свою работу.

На стене ее ярко-малиновый знак почернел, став темнее, чем тени переулка.