Абсолютный Вид

— Так слухи по деревне пошли, — закончила девушка. — Ты не слышал?

— Слышал, — кивнул тот. — Кто ж о тебе не знает? Даже в соседних сёлах о тебе говорят.

— Тогда почему спросил?

— Хотел, чтобы ты сама рассказала, — улыбнулся он. — Разве так будет не правильно?

Задумавшись о сказанном, она не сразу поняла вложенный в эти слова смысл. Вновь ненадолго прикрыла глаза, а когда осознала всё, его руки уже давно нежно разминали ей плечи. Тёплые ладони скользили ей по спине, и всё это произошло так естественно для обоих. Так плавно и хорошо, что она не придала этому большого значения.

Толкнувшись рукой, девушка перевернулась на спину, оказавшись совсем рядом к нему. Посмотрела в его глаза совсем новым, но пока ещё мало что понимающим взглядом. Так и хотела спросить — как ты можешь? Как ты можешь быть именно таким?

Ну а он, просто на этот взгляд усмехнулся. А затем, как бы играючи, ловким движением расстегнул на её платье одну пуговку.

Одну из многих, но первую из всех.

И опять же, это произошло очень естественно и почти незаметно для обоих.

— Давай я тебе о себе грязные слухи расскажу, хочешь? — улыбался он. Медленно, между делом, беря в руки новое, заранее смоченное полотенце и протирая зардевшие, теперь уже по-настоящему, щёчки.

Суровая ночь, которая обещалась быть действительно ужасной… по настоящему «началась» только под утро.

Никакой боли не было, никаких слёз.

Зенит поверить не смела, что всё закончиться может именно так. Что всё вообще могло обернуться этим. Даже проснувшись вдвоём, далеко за полдень, они оба подумали, что крик тестя теперь не кажется таким ужасным.

— Давай выбросим её, сын, а⁈ — Не унимался тот за завтраком. — Бросим в сарай, пускай там живёт. Гляди сама и издохнет!

— Она, возможно, уже мне ребёнка носит, — хохотнул на яростный крик тестя её муж. — Хватит ругаться. Она останется здесь…

— Эх…

Теперь он был главой семьи. Своей собственной, а посему — как решил, так и должно быть. Даже его отец обязан был слушать его мнение, а потому замолчал. Пусть и на время.

И со словами он в то утро не прогадал, не ошибся. Именно в ту ночь, в их первый раз, Зенит действительно понесла ребёнка. Отличная новость должна была быть. Но кошмар в её жизни никак не хотел заканчиваться.

Немногие месяцы тихого быта закончились для неё новым бедствием.

Возможно из-за косых взглядов со стороны, возможно из-за тяжёлой работы в деревне, она не смогла удержать девочку до положенного срока. Родила её крохотной малюткой. Ужасно сложно. Тяжело родила и заплатила за это не только сама. Не только своим здоровьем. Родила девочку, которая никогда в жизни не сможет ходить на своих ногах.

Ужасный удар пришёлся по ней и главе семейства. Её тесть действительно был тогда в ярости.

— Я говорил нужно было избавиться от неё! Это она виновата!!

Всю ту злость, что он копил много месяцев, он изливал на неё и своего сына. Никто не мог ему тогда что-то сказать и все вокруг, конечно, приняли его сторону.

Все как один поверили, что это из-за неё случилось. Из-за её «проклятия». Ужасный ребёнок стал наказанием для мужа за то, что тот не изгнал её, а наоборот всей душой принял.

Ей было так горько. Так стыдно. И перед людьми. И перед тестем.

Перед мужем.

Особенно перед ним. Она так хотела осчастливить его, и вот как всё вышло.

Рыдала навзрыд рядом с кроваткой ночами, неделями, смотрела на растущее дитя и просто не знала, что же ей делать с ним. Как ей вообще с этого дня жить дальше.

Она только хотела выдохнуть. Она только-только смогла ощутить тепло. Она едва забыла эти бесконечные пересуды и крики…

Только вчера казалось, что ужас её жизни прекратился.

Если бы её не было… — внезапно пришла к ней страшная мысль.

Если бы только этой девчонки не было!!!

На смену обиде пришла злость и бессилие. Ужасная боль и страх начали рвать её изнутри.

И, в этот момент, когда цельный разум уже был на грани разрушения, снова вмешался он.

Илай.

В ту ночь её муж просто подошёл к ней. Сел тоже рядом, близко к кроватке. В момент отчаяния, когда она сражалась с собой на грани рассудка, он обнимал её пока она не стала готова его услышать.

— Если откажешься от неё, то вся жизнь этой девочки в доме отца будет такой же как у тебя, в доме у твоего отца.

Как по голове обухом. Лишь пара слов её мужа ударили так сильно, что пелена злости ушла.

Зенит впервые после родов «открыла» глаза.

Её муж… за всё это время, он так и не бросил в неё бранное слово, он так ей ни разу ничего не сказал. Он не винил её. Понимал, что больше у них никогда не будет детей и потому искренне о судьбе дочки беспокоился. Не проклинал её, не гневал судьбу, а снова, опять, в очередной раз просто всё принял.

Он переживал за неё. За жену, за рождённую девочку. Для него вообще ничего не изменилось, он так же смотрел на неё как и всегда раньше.

Обида ушла, стыд. Злость на себя пропала, и главное — на рождённую девочку. На Рашту.