Абстрактные дали познания. Сборник

– Да, – сказал Петюня, – гориллы хотят называться людьми, поэтому и изменили понятия, теперь настоящие люди называются гориллами, а настоящие гориллы – людьми. Вот и получается, что "люди" у нас ходят на четырех конечностях, ловят блох и нисколько этого не стесняются, а "гориллы" ходят на двух конечностях и постоянно оглядываются, дабы не опуститься на четвереньки и тем не потерять человеческий облик.

– Ну теперь понятно, – сказала Екатерина. – Ваша проблема в том, что вы не можете избавиться от клейма горилла потому, что как вам кажется, вы в этом случае станете настоящей гориллой… Да сложный выбор. И в том, и в ином случае вы – горилла. Только в одном выглядите гориллой в глазах людей, имеющих некие характерные признаки успешного человека, при этом постоянно живете с оглядкой, из-за боязни в действительности потерять человеческим облик. В другом случае, вы – настоящая горилла, прикинувшаяся человеком.

– Вот именно, в стаде настоящих горилл может достойно существовать лишь настоящая горилла, – натянуто улыбнулся Петюня. – А я не хочу быть гориллой ни в своих глазах, ни в чужих.

– Так в чем вопрос, – резюмировала Екатерина, – будьте как все, но думайте, что вы не горилла, а человек, как я. Если все гориллы будут считать друг друга людьми, то и будут называться людьми. Тенденции в обществе таковы, что горилла становится гориллой, только если ее так будут называть, и никакие характерные признаки тут не при чем.

Екатерина слезла со стула и на четырех конечностях подскочила к пациенту, почесала ногой бок и пристально заглянула своими покрасневшими глазами в глаза упрямого пациента. Хотела что-то сказать, но лишь по-животному рявкнула…

Екатерина проснулась. Простынь под ней была скомкана. Тьфу ты, какой дурной сон. Люди, гориллы, бред какой-то. Петюня этот чертов. Главное не думать ни о чем таком. Вот из-за таких Петюнь у нормальных людей и бывают стрессы и нервные срывы. Кажется ему, тьфу, главное не думать, ничего казаться и не будет.

Екатерина встала с кровати, хотела пройти в туалет, но в этот момент почувствовала зуд под мышкой, запустив пятерню, почесалась – чертовы блохи…

ТЕАТР АБСУРДА

Действие происходило на сцене большого театра. Не того Большого, легендарного с позолотами люстр и красочными декорациями, где блистали звезды оперы и балета, а просто большого, по размерам. Люстры с декорациями были и здесь, но далеко не золоченые и красочные, тем не менее они подкупали своей естественностью, люстра походила на солнце, а декорации были словно собраны по кусочкам со всех уголков страны, с видами больших и малых городов, бескрайних полей и заснеженных тундр. Как это всё умещалось на сцене, объяснялось легко – театр ведь был большим.

Как и в настоящем Большом театре здесь были ложи, балконы и партер. Как в настоящем театре места для зрителей строгое разделялись по социальному признаку. В ложах и балконах сидели зрители в дорогих костюмах и платьях, с ухоженными руками и лицами. В основном это были банкиры, владельцы крупных предприятий, звезды кино и эстрады, особую касту составляли депутаты разных уровней и госслужащие. В партере расположилась публика попроще, на задних рядах виднелись грубые лица заводских рабочих и сельских жителей, чуть ближе к сцене сидели зрители, причислявшие себя к интеллигенции, у самой сцены ютились коммерсанты средней руки. Но всех их объединяло одно, они внимательно следили за происходящим на сцене.

Основных актеров, разыгрывающих спектакль, было четверо. Один из них стоял на высокой трибуне, одет он был в строгий костюм, на руке поблескивали золотые часы, а на груди висела табличка с надписью "Истинный патриот". Второй ходил под этой трибуной с плакатом "Долой самодержавие", на его груди также красовалась табличка, на которой было написано "Оппозиционный патриот". Третий находился чуть поодаль, наряжен он был в казачью форму, через плечо свисала гармонь, на табличке на груди можно было прочесть "Фольклорно-народный патриот". Четвертый персонаж развалился на диване, перед ним находился корпус телевизора с отсутствующим экраном, вместо которого открывались виды на трех других актеров. На груди его была всё та же табличка, поясняющая "Наркотический патриот". На заднем плане, затерявшись среди декораций, виднелся не то актер вторых ролей, не то вообще не актер, а рабочий сцены, неизвестно как оказавшийся на театральном подмостке во время представления. Таблички на груди у него не было, а занят он был тем, что, повернувшись спиной к действующим лицам спектакля, что-то сосредоточенно вытачивал на станке.

Спектакль начался громкими словами актера с трибуны:

– Я – патриот!

На что второй актер прошел под трибуной и провозгласил:

– Долой самодержавие!

Третий в лихом танце прошелся мимо двух первых. Четвертый зевнул на диване, лениво наблюдая за действиями остальных.

Потом начались театральные прения.

Первый: