Абу Нувас

— Нет, учитель, просто мне показалось, что у меня в руках толстая палка вроде пастушеской и я раскроил ею череп этому жирному барану.

— Пойдем скорее, — поторопил его Валиба. Теперь в его голосе слышалась жалость. — Халаф, наверное, скоро вернется, ведь у него есть мул, он не должен ходить пешком, как мы, жалкие грешники, прогневавшие Аллаха своим длинным языком.

Но Хасан все стоял, у него дрожали колени. Он не боялся уже, что на него нападут здоровенные невольники Акифа, его вдруг охватила слабость, тошнота подкатила к горлу. Валиба взял ученика за руку и почти насильно потащил его улице.

Очнулся Хасан только в доме Халафа аль-Ахмара. Он будто увидел себя со стороны — тощий невысокий человечек с реденькой бородкой и жидкими усами, в неприглядном кафтане, мнящий о себе невесть что. Пора бы смириться, признать свое ничтожество, не вести себя, как драчливая перепелка. Смех берет смотреть, как эта крошечная птичка, топорща перышки, бросается в драку. Хасану казалось, что он очень похож на перепелку, взъерошившую серое оперение.

Из задумчивости его вывел голос Халафа, разговаривающего с Валибой. Они старались не обращать внимания на юношу, но время от времени, не удержавшись, поглядывали на него. Увидев, что Хасан смотрит в их сторону, Халаф сказал:

— Ну, слава Богу, ты очнулся, а я думал, что придется звать лекаря отворять тебе кровь. Не думай ни о чем, лучше займемся выбором имени для тебя. Тебя ведь знают уже повсюду в Басре под именем Абу Али, но разве это имя для поэта! Сколько в Басре и в других городах людей, которых зовут Абу Али! Надо выбрать такое имя, чтобы тебя можно было отличить из тысяч! Мы ведь с тобой оба йеменских племен, наши предки были царями и сыновьями царей еще тогда, когда эти надутые потомки Аднана поклонялись барану с золочеными рогами и не могли отличить правое от левого и ног от хвоста!

Валиба прервал Халафа:

— Пусть Абу Али выберет себе имя одного из йеменских царей. Расскажи нам о них!

— Ну что же, — задумчиво погладил бороду Халаф, — о йеменских владыках есть что рассказать. Вот, например, Зу Язан, могущественный царь, прославившийся битвами с эфиопами. Я могу рассказать о нем или о его сыне Сайфе, о котором сложено множество легенд и преданий, или о Зу Нувасе, «огненном царе», о чьей жестокости передавали известия из поколения в поколение.

— Расскажи о нем, — прервал Халафа Хасан — ему понравилось звучание имени царя, в этом имени было что-то певучее и торжественное.

— Хорошо, сынок, слушай, я буду говорить так, как слышал от одного из сказителей Бану Химьяр, некогда великого племени, породившего Зу Нуваса, а ныне прозябающего в ничтожестве. Но сказано ведь:

Не верь времени, даже если оно спрятало зубы и когти,
Настанет пора — и оно вонзит их в тебя.

Царь Зу Нувас был великим воителем и отличался доблестью и пылким нравом. Не раз обнажал он клинок против исконных врагов — эфиопов, высаживающих свои полчища на берегах Острова арабов, не раз поражал их предводителей. Цари великого Ирана, враги эфиопов, старались заслужить его дружбу и посылали ему богатые подарки — чистокровных коней, выращенных в Мавераннахре, золотые и серебряные чеканные чаши, кольчуги, кольца которых были сплетены так мелко, что напоминали глаза муравьев. Но эфиопы захватили город Неджран, жители которого были христианами, как и эфиопы, и укрепились там. Царь Зу Нувас собрал химьяритов и осадил город, обещая жителям помилование, если они изгонят чужеземцев. Когда же люди Неджрана отказались выдать единоверцев, Зу Нувас выкопал вокруг города глубокий ров, наполнил его хворостом и поджег. Огненное кольцо охватило Неджран, и в жарком огне сгорели и горожане, и их чужеземные друзья, а Зу Нуваса прозвали с тех пор «огненным царем» в память пламени, поглотившем этот город.

— Зу Нувас… — задумчиво сказал Хасан. — А если мне назваться Абу Нувасом? Такого имени не было еще ни у одного из поэтов. К тому же этот царь — йеменский герой, и мне не стыдно называться его именем. Правда, он был жесток, но кто из воинов и царей не проявляет жестокости? Даже сам пророк приказал перебить всех мужчин в селениях Фадах и Хайбар, которые не хотели сдаться добром. Слышишь, Халаф, я выбираю себе имя Абу Нувас. Когда будешь говорить о моих стихах, называй всегда только это имя.

Увидев, как оживился Хасан, Халаф и Валиба переглянулись.

— Новое имя — новая жизнь, — сказал Валиба. — Бог даст, с ним к тебе придет счастье и удача, как неизменно удачлив был царь Зу Нувас, один из твоих предков.