Абуджайская шаль

— Эк, вы всё торопитесь! — осуждающе произнёс Фёдор, — я ведь, чай вам всё по порядку рассказываю! Вот давеча и Дмитрий Степанович, батюшка ваш, прибежал впопыхах, услыхал про Данилу-супостата и, бежать! А никто не спросит у Фёдора, сколь он натерпелся страху! Да разве кто о нём подумает? Не помер — и ладно! А и помрёт — беда невелика!

— Прости, Фёдор, — пристыжено промолвил Николай, — я ведь просто утомить тебя не хотел. Но ежели тебе говорить не тяжело, то я с радостью тебя выслушаю!

Фёдор покапризничал ещё немного для порядку, но на деле ему льстило то внимание, что оказывала ему вся семья Перегудовых. Знать не последний человек Фёдор в этом доме! Вона как хозяева об нём пекутся!

Подкрепившись глотком остывшего чая, Фёдор продолжил свой рассказ.

— Выехал я в путь-дорогу, а вокруг — тьма кромешная! Хоть глаза выколи — ничего не видно! Я, правда, с собою бутылочку лекарственную взял на липовом цвете настоенную. Во-первых, наипервейшее средство от всяческой хворобы, а во-вторых, всё не так страшно ночью-то одному по лесу ехать! Еду я эдак-то, песню ямщицкую пою, меня ещё Кузьма Игнатьич, кучер соседа вашего в городском доме, научил. Ну, там про чувства разные, как это…

На чужбине парень молодо-ой,

Повстречал зазнобушку свою-у.
Он кричит ей, милая, посто-ой!
Я тебе про жисть свою спою-у.

Хорошая такая песня, длинная и жалостливая. Игнатьич её бывало, как затянет от дома и до самой заставы, так и поёт, а она всё не кончается! Я-то сам признаться, до конца её так и не выучил!..

— Так что же Данила? — нетерпеливо перебил его Николенька.

Фёдор покосился на неуёмного торопыгу.