«Абулбеков»

— Спасибо, брат. Красиво все объяснил, — подозрительно спокойно стал говорить Алексей. — Пить мне надо бросать, а не хочу, перед корефанами стыдно.

— Чего стыдно? — не понял я.

— Закодируюсь, а они засмеют.

— А ты не говори.

— Все одно засмеют. Трезвенником прозовут.

— И чего в том плохого? Посмеются да перестанут, но от тебя стороной держаться будут. Хотя сам решай. Я все сказал, что хотел. Думай.

На том и расстались.

Приехали они с Олесей в начале декабре. Разряженные, с подарками. Алексей получил полный расчет с совхоза. Небольшой расчет, но шиковать, пустить пыль в лицо он любил. На работу он так и не устроился, но Олеся была очень довольна и боялась его сглазить. То ли разговор возымел свое действие, то ли еще что. Но Лешка все делал по дому. Когда приезжали ребята, наказывал Олесе и тестю говорить, что уехал в командировку. Старался лишний раз по поселку не ходить, чтобы собутыльники не вычислили. Всю осень работал не покладая рук. Часть урожая оставили себе на пропитание, а большую часть продали или сдали, выручив хорошую прибыль.

Купили для хозяйства мотороллер с кузовом — «муравей». С тестем до первого снега возили домой дрова, выпиливая горелый лес. По ночам Лешка ездил на речку, немножко браконьерил, осеннего кижуча ловил. Не для продажи, для себя, для всей семьи. Жизнь, как говорят местные аборигены, «мала-мала наладилась, однако».

10

Девяносто шестой год выдался урожайным на заход горбуши в реки Камчатки. Ее было настолько много, что местная администрация официально разрешила населению бесконтрольный вылов для личных нужд. На реках была масса народа. Ловили рыбу все от мала до велика. Удочками и сетями. С берега и с лодок. Берега рек были изрыты ямами, в которые сбрасывалась потрошеная рыба. Лесной зверь не утруждал себя в поисках пропитания. Вся пища была на реках.

На западном побережье, возле нашего родного поселка Октябрьского весь берег реки Большой был населен людьми, словно пляж черноморского побережье. Жили и в палатках, и в машинах. На траление выходили по очереди. Толкались, ругались, но снова и снова забрасывали сети и делали траление за тралением, вылавливая горбушу.

Последний раз похожее нашествие горбуши я наблюдал в семьдесят девятом году, когда по реке запрещали ходить моторным лодкам и до минимума сократили проход малых рыболовных сейнеров и буксирных катеров. Когда они все-таки пробегали по речной глади, переливающейся горбами самцов, за ними оставался пенистый кроваво-красный след и перевернутая кверху пузом погибшая рыба.

После очередного дежурства мы с коллегами решили тоже внести свою лепту в рыболовный процесс. Двумя машинами, заезжая друг к другу, мы выдвигались в сторону выезда из города. Заехали ко мне домой. Я переоделся, взял необходимые вещи и, даже не перекусив, отправился в путь. Конечно, без Алексея рыбалка — не рыбалка. Я с ним еще раньше договорился о предстоящей поездке. В поселке подъехали к его дому. Я давил и давил на клаксон, но Лешка не выходил. Наконец-то на крыльце появился дядя Коля.

— А где Лешка? — я задал ему вопрос. — Мы же договаривались, что за ним заедем.

— «Диба», он и есть «диба». Куда-то убег, заи…мучили, — привычной присказкой охарактеризовал события дядя Коля.

— А Леська где? — допытывался я.

— На работе.

— На какой работе? — удивился я.

— В детский садик устроилась. Своего «дибу» выкармливает, заи… мучили. Висит на нашей шее. Хоть бы ты, Васька, поговорил с ним.

— Да я с ним говорил, — невпопад сказал я.

— Поговорил. Ему твои разговоры до одного места, заи…мучили!

— А он дома то был дядь, Коль?

— Куды же ему деваться. Голод — не тетка. Пожрать всегда домой, а нажраться с корешами, заи…мучили.

— Так он что снова в пьянку кинулся?

— А то.

— Васька, а это не он бежит? — спросил Санька из салона моей машины.

— Где?

— Да вон. Смотри, кто-то бежит и руками машет.

Я присмотрелся. Точно он. Мать честная, еле на ногах стоит. Лицо от костра темное. Подбежал ко мне и давай лобызаться. Перегарище вперемежку с черемшой. Хорошо, на мне походная одежда, было бы что новое, все… превратилось бы в старое за одно мгновение. А Лешку радость переполняет.

— Братан! Ик! Братан приехал! Ик!

— Ты поедешь? Или дома останешься?

— Вась, пускай он лучше дома остается, — сказал Саня, — куда эти дрова везти?

— Не-е-ет, я с братаном! На рыбалку!

— Баркаш, давай, наверное, ложись спать. Я лучше на обратном пути привезу тебе и рыбки, и икорки.

— У меня этого добра бочками. Чё, я нищий, что ли? Я с тобой поеду. Сейчас. Подожди минуточку, — он опустил руки и очень смешно, семеня ногами, чтобы не упасть, потрусил к дому.

— Вася, забирай его. Мы с Олесей хоть отдохнем. Если он останется, житья нам не будет. Это он тебя увидел, такой веселый стал, а без тебя… заи…мучили.

— Хорошо, дядь Коль, я его заберу.

На удивление очень быстро Алексей собрал вещи. Принес все только самое необходимое: болотные сапоги, плащевку, пару мешков, полиэтиленовый вкладыш, бутылку водки и закуску.

— У вас стаканы есть? Или из,… ик,… из дому принести? Ик!