ac0846a334c74b76bf3c8ff10e16ffdc

Король Альфонс был, пожалуй, не самым худшим правителем Орандора. Он был молод, полон сил, идей, грёз о переменах, умел и любил смеяться, готов был перекраивать эту страну… о большем Янжина никогда и не могла мечтать. А уж о том, чтобы иметь возможность как-либо влиять на то, что имеет значение для её государства — не могла даже думать. Молодой король был деятелен. Он был готов что-то в этой стране изменить. Он делал это. На самом деле делал. Общался с людьми, которые знали слабые стороны этого королевства, обязал каждый монастырь открыть бесплатную приходскую школу при церкви, чтобы обучать хотя бы часть населения, издал указ, согласно которому каждый дворянин должен был получить образование, а после служить своей стране, находясь либо на военной, либо на государственной службе, либо в научной академии, которая только-только начала зарождаться. Теодор Траонт от последнего был просто в восторге. Янжина даже представить не могла, что этот — на вид вполне серьёзный и порядочный мужчина — будет разве что не скакать по кабинету короля, говоря какую-то очевидную радостную чепуху. Он был похож на маленького ребёнка, которого долго лишали сладкого — за какой-то проступок или по болезни — и потом разрешили съесть один маленький кусочек… Теодор Траонт был на самом деле так счастлив в тот день… Янжине подумалось, что он — этот самоуверенный и почти изнеженный герцог — был одним из самых верных слуг королевства и короля. Что он — этот франт с чрезвычайно ухоженными руками, с этими тонкими, белыми пальцами, со сверкавшими на них перстнями — так предан своей родине. Янжине было странно понимать это. Она всегда видела в этих высших дворянах лишь избалованных, изнеженных, самовлюблённых, не видящих ничего, кроме самих себя. Она была удивлена, увидев, когда сама оказалась при дворе, что это не всегда так. Она видела нервного и обаятельного Теодора, искренне любившего родное королевство, видела сильную и властную Джулию Траонт, женщину, стать подобной которой Янжине, пожалуй, очень хотелось, видела Говарда Реджинальда — парнишку, восьмого ребёнка в большой, обедневшей, но жутко знатной семье, который нашёл свой приют во дворце…

И теперь Альфонс Браун хотел переговорить со всеми восьмерыми Великими герцогами. Нужно было, чтобы они признали его власть. Герцогиня Джулия Траонт признала. Оставалось семь герцогов. И Гартон Рэйн был следующим в списке. Потом нужно было навестить герцогиню Флору Илдиан. Впрочем, к герцогине Флоре направился Теодор Траонт, бывший с ней в неплохих отношениях. Это решение — обращение к Великим герцогам — было весьма неплохим. Заручиться поддержкой столь влиятельных и родовитых лиц было просто необходимо Альфонсу, особенно учитывая то, что сам он, по его собственным словам, был безроден, не обладал никакими связями, помимо более-менее дружеских отношений с Теодором Траонтом, а так же на престоле оказался весьма случайно. Янжина понимала, что решение хоть как-то задобрить Великих герцогов было единственно правильным в той ситуации, в которой оказался молодой король. Но скрыть своего предубеждения против герцогов не смогла. Теодор Траонт ещё тогда рассмеялся, мол — не все герцоги так плохи, как о них рассказывают. Сказал, что Великие герцоги Орандорские — не Асталы из Цайрама.

По слухам, Гартон Рэйн — тот герцог, прийти к которому было нужно Янжине — был человеком строгих моральных принципов и не менее строгих привычек. Он был нелюдим. Говорили — мог просидеть в собственной комнате, ни с кем не заговаривая, больше двух месяцев. Слуги боялись его. Соседи-помещики не любили. Да и за что было любить его — нелюдимого, сухого, мрачного, вспыльчивого, а подчас и грубого! Он мало говорил, редко выходил из своих комнат, а смотрел, как говорили, всегда с какой-то едва различимой злобой, которая, впрочем, дико пугала тех, кто смел к нему прийти.

Говорили — он в один год поседел, когда умерла его жена.

Он был вдовцом вот уже семь лет. Говорили, его жена была первой красавицей Орандора… Янжина, кажется, однажды видела её — эта молоденькая и болезненная женщина однажды приезжала в поместье её отца, чтобы помочь. Она была приятной, милой, обходительной… Янжине — маленькой ещё девочке — она очень понравилась. Впрочем, вряд ли сам герцог был так приятен в общении, как некогда была приятна его покойная жена. Герцогиня умерла семь лет назад, родив мёртвого ребёнка. Герцог остался совсем один — у него не было ни одного близкого человека, который мог бы его как-либо поддержать. Впрочем, многие люди едва переносят тех, кто пытается помочь им справиться со своим горем.

Эта боль сводила его с ума.