Accel World 23: Признание Черноснежки

Во время первой встречи Харуюки и Нико — вернее, Кодзуки Юнико — та поначалу представилась как Сайто Томоко, троюродная сестра Харуюки со стороны матери. Нико нанесла Харуюки сильнейший удар ниже пояса при помощи социальной инженерии, сначала обманом проникнув в его дом, а затем и забравшись в ванную, когда он там мылся.

— Н-нет, ну, это, конечно, было, но Нико просто хотела шантажом переманить меня в Проминенс… Погоди, а откуда ты вообще знаешь про тот случай?.. — недоумённо спросил Харуюки, хватаясь за бортики джакузи.

Черноснежка демонстративно фыркнула, отвернулась и бросила:

— Уж точно не от тебя. Это мне Нико рассказала, когда мы с ней мылись в твоей ванной.

— П-понятно…

— С тех пор я никогда не забывала, что при случае надо бы отплатить этот должок.

— Д-должок? Кому, Нико? Или мне?..

— Вам обоим. Что же… а теперь, раз такое дело, потри мне спинку.

— Что?!

Харуюки решил, что пора проявить твёрдость и заявить: «Нет, я так не могу, лучше пойду одеваться», но пока он мешкал, Черноснежка положила правую руку на своё полотенце. Поколебавшись всего миг, она позволила ему распуститься и упасть, прижав ткань лишь к груди.

Даже в оранжевом свете ламп её спина казалась белоснежной, а талия — узкой как у эльфийки. Харуюки не мог уже даже моргать, мысли буксовали, рот не закрывался. Через пару секунд Черноснежка слегка наклонилась вперёд и снова фыркнула.

Оцепенение Харуюки наконец-то развеялось, и он смог выдавить:

— С-семпай, ты же простудишься…

— Поэтому поторопись. Это приказ командира.

— А-а, э-э… ладно…

Разумеется, он не мог спорить с приказом. Харуюки поднялся, перешагнул через бортик и подошёл к Черноснежке, прикрываясь руками. В итоге, он встал на колени за её спиной так, что их отделяло сантиметров двадцать.

«Может, это не реальный мир? Может, когда я покидал собрание Легиона, кто-то захватил управление моим нейролинкером, и я до сих пор в полном погружении?» Харуюки ущипнул себя за ногу, но ничего не изменилось.

Решившись, он вытянул руку и снял с крючка лейку душа. Затем открыл виртуальный кран с горячей водой, проверил температуру и осторожно направил поток на спину сидящей перед ним девушки. Бесчисленные капли ударились о белоснежную кожу и заблестели в свете потолочных ламп.

Бездумно водя лейкой, он вдруг услышал насмешливый голос:

— Надеюсь, ты успеешь помыть мою спину, прежде чем она совсем растает.

— А… д-да, конечно, — фальцетом ответил Харуюки, выключая воду.

На этот раз он протянул левую руку, взял губку, смочил гелем для душа, вспенил и обеими руками принялся как можно бережнее намыливать спину Черноснежки.

— Ай-хи-хи… д-давай немного посильнее, а то щекотно.

Харуюки переполошился и чуть-чуть надавил.

— В…вот так?

— Да… так самое то.

Выдохнув с облегчением, он вернулся к работе, тщательно намыливая спину от нейролинкера до поясницы….

— М-м-м… — промурчала Черноснежка. — Мне ещё никто никогда не мыл спину. Оказывается, это так приятно…

— Что?.. Неужели вы с Нико в тот раз не мыли друг друга?

— Хе-хе, мы тогда ещё не успели настолько сдружиться.

— П-понятно… А как же мама с папой?.. — не подумав, спросил Харуюки и тут же притих.

Он ведь знал, что отношения Черноснежки с родителями нельзя назвать образцовыми, но сказанного было уже не вернуть.

Губка замерла между лопаток, Харуюки боялся пошевельнуться. Вдруг он услышал мягкий… и немного печальный голос:

— Возможно, они купали меня, когда я была совсем младенцем… но я не помню, чтобы хоть раз мылась с родителями в сознательном возрасте. До восьми лет я ходила в ванную вместе с сестрой, но в тот самый день, когда она сделала меня бёрст линкером и своим «ребёнком», она сказала, чтобы отныне я мылась без неё.

— Яс…но, — пробормотал Харуюки.

Он уже собирался тереть дальше, но тут Черноснежка попросила:

— Харуюки, ты не мог бы снять мой нейролинкер?

— А?.. Да, конечно.

Харуюки кивнул, положил губку на полку, робко поднял руки и осторожно положил пальцы на чёрный лакированный квантовый передатчик, закреплённый на удивительно тонкой шее.

Снятие чужого нейролинкера без разрешения — грубое нарушение этикета, если не преступление; даже маленьких детей строго отчитывают, если они так шалят. Харуюки нервно отщелкнул застёжки и медленно снял устройство.

— Всё, готово…

Харуюки протянул нейролинкер справа. Черноснежка взяла его, повесила на крючок и коротко поблагодарила.

Он ожидал, что сейчас она попросит помыть шею, но снова не угадал.

— Посмотри внимательно. Под затылком, там, где был нейролинкер, что-нибудь есть?

— А? Что там может быть?..

Харуюки моргнул и присмотрелся к шее Черноснежки. Короткие завитки волос на затылке упрямо пытались привлечь его внимание, но Харуюки собрал волю в кулак и сосредоточился на отметине от нейролинкера — полоске ещё более бледной кожи между третьим и четвёртым позвонком.

— А… а-а?! — изумлённо воскликнул он.

Харуюки разглядел на белоснежной коже какой-то фиолетовый узор. Точнее, не просто узор, а штрихкод и цифры под ним.

— Семпай…

— Они всё ещё там? Штрихкод и восемь цифр?

— Да… Что это?..