Ачайваямская весна

Только ходишь здесь не по земле, а по эстакадам. Весь поселок опутывают мостки на сваях. Построен он на мерзлоте, и летом место вокруг становится топким.

Шел март, и снег на мостках был кое-где заляпан кровью. «Ага, — подумалось, — значит, забой оленей проводят, мясо возят».

Оказалось — совсем не от оленьего мяса эти пятна, а от собачьей крови. Собаки бродят поодиночке и стаями. Ждут, когда их запрягут и заставят работать. Пока ждут — дерутся. К людям относятся с почтением.

К достоинствам Средних Пахачей надо прибавить и то, что это хозяйство, одно из лучших на Крайнем Севере по организации оленеводства, дает еще продукты, совсем не свойственные Северу: кур, яйца, молоко. И продукты эти очень дешевы.

Кормит поселок река Пахача. Травы здесь, в речной пойме, выше двух метров. Сено готовят для коров с избытком. Косят чукчи, русские — все, кто живет в поселке и хочет пить молоко. Косцы привязывают к поясам колокольца или разные железки, чтобы гремели. Медведей пугают. Медведей здесь больше, чем где-либо в России.

Каждый год по реке идут на нерест лососевые: кета, горбуша, нерка, чавыча, кижуч. Рыба побита о камни, чуть жива. Люди ее ловят. Рыбу режут, готовят юколу, сушат на вешалах, которые тут же и стоят. Женщины-чукчанки одним движением ножа отделяют голову, а другим разрезают рыбину от того места, где голова была, — шеи-то у рыбы не найдешь — до самого хвоста. В таком виде рыбу и вешают на жердину. Она быстро высыхает, и ее складывают в мешки. Высококалорийное питание готово.

Рыбу, кроме того, солят в тузулке — в насыщенном солевом растворе, просто посыпая солью.

Ну а местным жителям кроме этого природа посылает еще и икру, ягоды — голубику, бруснику, морошку, шикшу, жимолость, чернику — и грибы. За два часа здесь можно набрать ведро ягод. Грибы за ценность не считаются. Чтобы ведро набрать, и получаса будет много.

— Говоришь, кто у меня прапрапрапрадед был? — задумался Володя Кергувье. — Не помню. Я только знаю, кто у меня прадед был.

— А кто знает?

— Это моя мать должна знать. Она сейчас шьет в яранге. Хочешь, пойдем поговорим. Заодно и нашу ярангу посмотришь.

Семейство Кергувье живет в современной квартире.

— А зачем ярангу держите?

— И дача, и мастерская. Сейчас тепло. Старикам в доме душно. Они и поставили ярангу, чтобы на свежем воздухе побыть. К тому же дома не станешь шкуры обрабатывать.

Обычно яранга считается мрачной и грязной. Любой дом можно превратить в мрачную и грязную берлогу, если хозяйка нерадива. Так же и с ярангой.

Яранга у Кергувье небольшая и аккуратная. Чтобы представить себе ее, надо очертить круг диаметром метров десять. Потом накрыть этот круг приплюснутой сферой, чтобы высота оказалась метров шесть — повыше, чем потолки в современных квартирах. Это общая схема жилья. А более подробно так: ставится легкий и изящный каркас, который покрывается хорошо выделанными шкурами. По кругу расставляются треноги, к ним прикрепляются гибкие шесты, сходящиеся вверху, и подпираются центральными шестами. Центральных шестов — три.

Шкуры для рэгэм (покрышек) тщательно продублены и выкрашены отваром из ольховой коры в изысканный красновато-коричневый цвет. В этот цвет красились и одежды индейцев, и одежда наших чукчей.

Но это еще не само жилище. Это чоттагын — холодная часть, где занимаются хозяйственными работами. Если сравнить ярангу с северными русскими жилищами, то чоттагын будет крытым двором, а сам дом ставится уже внутри его.

Человек живет в пологе. Точнее, спит и отдыхает в нем. Полог представляет собой параллелепипед, этакий вытянутый короб из самых лучших оленьих шкур. Наверху этот четырехугольный мешок держится на горизонтальной палке. Палка эта подперта снизу массивными шестами с рогатками на концах. Верх полога привязан к каркасу яранги. Этот короб, в котором может свободно разместиться человек десять, сшит из шкур шерстью внутрь. Передняя стенка его поднимается, и тогда он напоминает сцену в старинных театриках.

Под голову чукчи, как истинные спартанцы, клали общую подушку — бревнышко по всей длине полога. Одеялами служили сшитые нежнейшие шкуры пыжика — олененка.

В самый лютый мороз стоило двум людям залезть в полог и опустить переднюю стенку, как он от человеческого тепла нагревался так, что приходилось раздеваться догола. Женщины так и сидели в пологе в одних набедренных повязках. Надевали керкер (комбинезон), только покидая полог.

Мать Володи прилежно шила. Под центральной треногой тлел костерик, над ним остывал подвешенный чайник.

Володя поговорил с ней по-чукотски и объявил:

— Имя моего прапрадеда — Хилино.

— Спроси, кто у него были братья и сестры.

Володя перевел вопрос, выслушал ответ и сказал:

— Она не знает.

— Спроси, кто знает.

Старуха некоторое время задумчиво смотрела на меня, а потом что-то неторопливо сказала сыну.

Тот тоже подумал и обратился ко мне:

— Сейчас все поехали в личное стадо. Там все старики собрались. Мать не едет, потому что плохо себя чувствует. Может быть, поедем вместе?