Ачи и другие рассказы

И он дал мне сначала одну небольшую книжку, затем другую, третью… Понемногу, я перечел массу книг по этому вопросу и, должен сознаться, что многое заставило меня призадуматься.

Особенно поразительными показались мне явления, получившие уже специальное название «призраки умирающих», сущность которых заключается в том, что в моменты смерти или смертельной опасности призрак умирающего является кому-либо из близких родственников, сообщая о трагическом событии. Количество установленных фактов было столь велико, и проверка каждого была столь тщательно произведена первоклассными учеными и наблюдателями, что всякая возможность ошибки, случайности, обмана или самообмана была безусловно исключена.

— Эти явления умирающих служат лучшим доказательством самостоятельности внутреннего существа, — говорил Попов. — В те моменты, когда оно сбрасывает оковы физического тела, делаясь совершенно свободным, оно, под влиянием страшного потрясения и неотступной мысли о покидаемых родных — матери, сестре, брате — в одно мгновение переносится через многомильные пространства и предстает перед ними… Как видите, факт этот можно считать установленным…

Я не знал более, что возразить. В душе моей происходила борьба, непрерывная, мучительная борьба. С одной стороны — наша точная, определенная, положительная наука, с другой — туманная метафизика, призраки, астральный план. Я находился в тяжелом сомнении, в непрестанном колебании. Сотни прочитанных книг не дали мне ничего положительного. Как жаль, как безумно жаль, что в этой области невозможны никакие эксперименты!

Когда я трепанировал череп для операции, обнажал мозговое вещество и любовался его влажной блестящей поверхностью, запутанным узором глубоких извилин и паутиною нервных нитей, нередко снова возвращалась ко мне уверенность, что именно здесь, в этом сложном лабиринте и скрыта загадка человеческой психики. — Но если теперь, — говорил мне другой голос, — ты глубоко вонзишь скальпель в эту серую массу — и этим вызовешь моментальную смерть, — а его призрак в то же мгновение явится кому-либо из родных, находящихся в другой части света, — что это будет тогда? Какая частица его перенесется за тысячи миль, отыщет определенного человека и предстанет перед ним в виде призрака??.. Чепуха!.. Вздор!!

— А сотни проверенных фактов? — говорил мне другой голос. — А заверения выдающихся ученых, всю жизнь проведших над изучением этих проблем. А прочитанные тобою книги? А Попов?!..

Сознаюсь, что мои сомнения были так мучительны, и мой душевный разлад был столь велик, что я был недалек от возможности действительно вонзить нож в мозг или сердце человека, лишь бы проделать решительный эксперимент. Одно время я серьезно опасался, как бы мне самому не попасть в санаторий Попова…

— Вы счастливы, — говорил я ему. — Вы верите в существование этого самостоятельного тела — и на этом построили свое миросозерцание. Я же — физиолог, впитавший в плоть и кровь противоположные взгляды, не могу так легко изменить их в пользу какой-либо необоснованной теории…

— О той вере или о той теории, как вы их понимаете, не может быть и речи, — отвечал Попов. — Мои взгляды построены на внимательном наблюдении и серьезном изучении… Знаете ли вы, что у многих больных, большую часть своей жизни проведших во мраке безумия, за несколько часов до смерти проясняется рассудок, и они начинают все вспоминать и на все реагировать, как нормальные люди?..

— Это можно объяснить также и тем, что повреждённые части мозга отмирают раньше других и перестают тормозить функции здоровых центров…

— Ну, а призраки умирающих? — спрашивал он полуязвительно, зная, что на этот вопрос у меня не найдется ответа, и я должен буду уступить поле сражения.

— Как бесконечно жаль все-таки, — повторял я, — что эта область недоступна для экспериментальной проверки. Одно личное наблюдение, произведенное при безупречных условиях, дало бы больше, чем тысячи прочитанных страниц и сотни разговоров и споров!..

— Кто знает, мой друг, — говорил он, — может быть возможность экспериментальной проверки находится ближе, чем вы предполагаете…

— Вы шутите… Это немыслимо!..

— Кто знает… Кто знает… — повторял он с загадочной улыбкой.

III

И вот, в один прекрасный день, Попов намекнул мне, что у него скоро все будет готово для эксперимента, но что он не решил еще, кого привлечь себе в ассистенты.

— И вы можете еще колебаться! — горячо воскликнул я. — И вам в первую же минуту не пришла в голову мысль, что самым лучшим ассистентом и помощником буду я, не меньше вашего интересующийся этим экспериментом!.. И не думайте о ком-либо другом!..

Он с улыбкой похлопал меня по плечу, пожал мне руку и сказал, что никогда не сомневался в этом, и что предыдущими словами лишь испытывал меня.

Через несколько дней он пригласил меня к себе и, запершись со мною в кабинете, окутанный густыми клубами табачного дыма, посвятил меня в свой план.