Acumiana, Встречи с Анной Ахматовой (Том 2, 1926-27 годы)

Постоянно говорит о плохом самочувствии (главным образом, о душевном) Пунина, о подавленности и апатичности его.

Вечером АА была у В. А. Щеголевой.

6 октября 1927 В. К. Шилейко приехал из Москвы и поселился в Мраморном дворце. Утром АА была у него, а днем он приходил к ней.

6 октября 1927 я отвел Тапа в больницу и оставил его там.

7 октября 1927 у АА сбирались быть Рыбаковы, приехавшие 6 октября из Крыма. Рыбаковы у АА не были, а АА была у Рыбаковых.

8.10.1927

В сентябре-октябре 1927 АА изучала английский язык, изучала совершенно самостоятельно.

8 октября читала мне по-английски рассказы из учебника и легко переводила их.

Сказала, что английский язык ей очень не нравится.

Говорила с Шилейко о том, что английский язык совсем не нравится ей. Выяснила, что Шилейко также не любит его, он очень любит итальянский, французский, старофранцузский и т. п. языки.

9.10.1927

В Шереметевском доме были художники — Тырса и другие. АА было скучно.

10.10.1927

Ясный, солнечный день. Холодный ветер с Невы. Утром позвонила мне в двенадцать часов. Я зашел в Шереметевский дом, и вместе пошли гулять по Фонтанке, по Инженерной — в сад против Инженерного замка. Бродили по желтому саду, по сухим листьям. Русский музей нравится ей с этой стороны гораздо больше, чем с Михайловской площади. Дорожки в саду расчищены. В клумбах цветы. В 1920-21 гг. здесь были огороды и висели объявления — "За похищение овощей — расстрел". В саду прежде были оранжереи. Пунин — вероятно, из административного восторга — велел снести их. Решетка у Собора на крови ужасна, в ней буржуазная пресыщенность. По набережной Мойки прошли на Дворцовую площадь, взглянуть на новую окраску Зимнего дворца. Он стал лучше, но площадь потеряла единство, а Александровская колонна своим цветом теперь совсем дисгармонирует с окружающим. Асимметричен кусок дворца, прилегающий к старому Эрмитажу. У нескольких фигур Эрмитажа треснули ноги. "Они в белые ночи бегают на площадь играть в мяч, вот и поломали себе ноги!.." По Миллионной шли. Заходила к В. К. Шилейко. Он совсем болен. В трамвае вернулись в Шереметевский дом — гуляли два часа. Дома — Пунин работал, а мы занимались английским языком на диване.

Ушел в три часа.

Вечером в Шереметевском доме был Виктор Мануйлов.

11.10.1927

АА начала впервые заниматься изучением английского языка. Впервые исписала английскими словами страницу тетрадки и поставила на ней эту дату: 11 октября.

Пунин за год в институте заработал восемьсот с чем-то рублей.

Утром с Аннушкой ходила в баню.

12.10.1927

Здесь Пушкина изгнанье началось

И Лермонтова кончилось изгнанье...

(Начало стихотворения, прочитанного мне у меня 12.10.1927. Все стихотворение, если не ошибаюсь, — восемь строк. Написано оно здесь.)

Сказала, что Татлина считает большим и талантливым художником.

Вечер провела у меня. Пришла часов в 9 1/2, нарядная, в черном шелковом (из Японии) платье, в ослепительных шелковых чулках. Веселая, хоть и сказала, что днем даже камфару принимала, так неожиданно нехорошо себя чувствовала. Пришла, и очень скоро мама нас позвала в столовую. Ужинали, пили чай и вино — мускат люнель и абрау — вчетвером: папа, мама, АА и я.

Потом я с АА вернулся в мою комнату. Прочел ей стихотворение свое: "Дикарка милая, скорее забывай...", спрашивал ее мнение. Сегодня высказывала его охотно. Потом читала стихи сама: "Ты прости мне, что я плохо правлю..." (сказала, что написала его в августе, в этом году), "Здесь Пушкина изгнанье началось..." и другие.

Ушла в 12 1/2, и я пошел провожать ее в Шереметевский дом.

Ты прости мне, что я плохо правлю,
Плохо правлю, да светло живу.
Память в песнях по себе оставлю,
Да тебе приснилась наяву.
Ты прости мне, ничего не зная,
Что навеки с именем моим
Как с огнем веселым едкий дым
Сочеталась клевета людская

Август 1927

(Читала мне, когда была у меня 12.10.1927. Я стал повторять и ошибался, и она поправляла меня несколько раз, пока я не выучил.)

14.10.1927

Данте презирал людей, не интересующихся политикой, — это Шилейко вычитал.

В 1924 году был ряд поездок писателей в провинцию (и в Москву?). Ездил Пильняк, ездил Эренбург, ездил Маяковский, и после этого была поездка АА.

В 1924 году, когда АА ездила в Москву выступать, условия выступления были такими: ей оплачивался проезд в Москву в международном вагоне, оплачивался номер в гостинице (12 р. в сутки) и на руки выдано было 150 рублей. В Москве говорили, что это плохие условия, и удивлялись, что АА согласилась на них. Эренбург, выступавший незадолго перед тем, получал гораздо больше.

Говорит, что Данте читала не всего: "Рая" не читала совсем, потому что для чтения "Рая" надо иметь специальные знания по теологии и пр. Из "Рая" читала только две-три главы.

"Ад" и "Чистилище" знает хорошо — читала не меньше четырех-пяти раз.