AD

Диана вспоминала. Она вспоминала, и воспоминаний было так много: что делал Мак, как выглядел Мак, и разговоры, разговоры… она не могла бы придумать так много! И, даже если книжка, Диана не смогла бы так много запомнить! Вот, например, Мак говорил, что когда она засыпает…

Диана услышала глухой стук о стекло, с внешней стороны. Опустив глаза на карниз, она увидела на карнизе крупную серую ворону. Ворона смотрела на нее сбоку, одним глазом, как смотрят птицы.

Диана сорвала блокиратор и распахнула окно. В палату хлынул свежий, прохладный воздух, Диана вздохнула, набрала полную грудь, легкие как будто обожгло, голова закружилась.

Мак сидел на стульчике у кровати и улыбался, глядя на нее.

– Мак, Мак, Мак! Мак, где ты был так долго, куда ты пропал?

– Я не пропал. Я не мог пропасть. Я думал о тебе все это время.

– Я тоже… я тоже думала о тебе. Даже когда спала. Ты мне снился. Мне снилось, что ты рядом, мы вместе.

– Я знаю. Мы были рядом. Я просыпался и видел в своей постели змею.

– Ты… ты знаешь?

– Да, теперь знаю.

– Но ты же боишься змей?!

– Больше не боюсь. Птицы боятся змей, потому что змеи разоряют их гнезда, выпивают нерожденных детей. Но мы, мы с тобою – совсем другое. Знаешь, я понял, что люди бывают трех видов. Есть мужчины и женщины, и они сами по себе. Каждый сам по себе. Им так лучше. Они тоже сходятся и заводят семьи, ведь это положено так, у них бывают чувства, даже любовь, но каждый из них может жить сам, один, одна. Так гораздо удобнее! Но есть третьи. Они тоже как мужчины и женщины, но они не целые друг без друга.

– А… как же Апам Напат?

– Не верь ему. Он даже не бог, он мелкий завистливый демон, падший ангел, низвергнутый с небес, заточенный в пучины вод.

– Мак!..

– У нас все будет. У нас будут дети. Они рядом, они ждут. Мы дадим им тела, подарим жизнь. Это будут хорошие, красивые дети. Красивые, как ты. И умные. Как ты…

– Мак… Мак, а Лиля?! – Диана почувствовала ужас.

Мак усмехнулся и покачал головой.

– Лили нет. Лили нет и никогда не было. Я ни разу не видел Лилю, ты мне никогда ее не показывала, даже на фотографии. Ты придумала Лилю.

Придумала, чтобы досадить мне, чтобы я ревновал, чтобы сделать сильнее мою любовь к тебе. Но я и так люблю тебя, так сильно, как ты даже не можешь себе представить…

Диана заплакала.

– Не плачь. Не надо плакать. Больше не будет слез.

Мак встал и подал ей руку:

– Пойдем. Нам пора уходить. Они поднялись и шагнули в проем.

Канцона XXXIV

Из мрака звезды просияли мне…

Всем стало как-то не до смерти Семена Абрамовича Мандельштейна. По Питеру прокатилась волна самоубийств, убийств, банкротств и скандалов. Холдинг «А.Д.» вполне процветал и без своего бывшего владельца. Высокое начальство перестало давить на оперативников и следствие. Надо думать, у высокого начальства появились заботы поважнее. Нежного друга ныне покойного предпринимателя, брутального гея-охранника, по-тихому выпустили, оформив арест обвинением в хулиганстве и сопротивлении сотрудникам правоохранительным органам – как обычно. Катаев чувствовал, что все будут довольны и благодарны, если он придумает, как без шума и пыли закрыть «висяк». И у него появилась пара мыслей по этому поводу.

Катаев собирал информацию, подшивал к делу ответы на запросы. Занимался рутинной работой. В один из ноябрьских дней, когда солнце уже только чуть понималось над горизонтом и снова пряталось в царство Аида, ему позвонил старик.

Теодор Ульрихович узнал номер следственного управления по справочнику и попросил соединить его с Катаевым Павлом Борисовичем, следователем по особо важным делам. Звонок перевели.

– Катаев слушает.

– Здравствуйте, Павел Борисович! Это Ясенев-Белопольский беспокоит. Я хотел бы вам кое-что сообщить… не знаю, насколько это будет удобно по служебному телефону.

Голос старика звучал болезненно и устало. Катаев продиктовал номер своего мобильного, оделся и вышел на улицу. Он прошелся по Исаакиевской площади и присел на скамейку в парке у Адмиралтейства. Мобильный заверещал.

– Да.

– Это снова я.

– Я вас слушаю, Теодор Ульрихович!

– Спасибо. Знаете, когда мы с вами разговаривали на тему… ну, вы помните… Я… я не все тогда вам сказал. А теперь у меня такое чувство, что это может быть очень важно. Очень важно лично для вас.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Про андрогинов. Или, если быть точнее, гермафродитов. Даже не знаю, с чего начать, но… постарайтесь понять вот что: это существа двойственной природы. И двойственность их пола – не главное. Это внешнее. Гораздо серьезнее другое…

– Что именно?

– Знаете, тайные общества гермафродитов, у некоторых из них есть гербы… своя символика, понимаете?

– Я понимаю.

– Так вот, обычно они избирают своей эмблемой изображение кентавра. Вы помните, как выглядит кентавр?

– Да, это наполовину человек и наполовину лошадь.