Ад

Глеб не успел разглядеть, как и кто добыл огонь — для него это осталось тайной. Да и не столь суть важно теперь, а то, что сигнал подан. Его люди ждут продолжения феерического зрелища. И не мог подвести их, а в первую очередь себя. С рассветом раскроется его истинная сущность — человека внутри чёрта — и не утробе, а шкуре. Тогда исчадия его собственную с него живого сдерут.

Стал дожидаться того момента, когда бурные возлияния закончатся отродьем исчадий, и они завалятся на боковую. Должны же когда-то и отдыхать, а набираться сил, и не за счёт утоления жажды голода. Поскольку различия меж ними и людьми, как нынче показалось Глебу, не такие уж и разительные, что было поразительно в высшей степени. Да, внешностью не вышли в его понимании, как человека, и чувства им заменяют животные инстинкты, но в остальном полное сходство.

Демон-главарь не шёл из головы. Его лидерство было неоспоримо, как и то, что он разумное существо — умеет здраво мыслить, чётко реагируя на ситуацию. При этом держится обособленно, заставляя исчадий придерживаться субординацию — каждое отродье знало своё место и цену собственной шкуре, проявляя точно такой же интерес.

Глебу с подачи главаря отродья в очередной раз улыбнулась удача — тот оскалился на него, наказав выступить в роли сумеречного стража. Похоже, что его использовали по максимуму, не надеясь: долго протянет. Знать заслуги не в почёте, а то, у кого власть, и не обязательно сила, хотя мериться ей с ним и оспаривать не спешил, впрочем, никто даже среди наездников с погонщиками. Но когда-то надо было проверить на вшивость…

Осмотревшись исподлобья по сторонам, Глеб пришёл к выводу: пора действовать так, как изначально задумал. Рука нырнула под шкуру чёрта к патронташу для "вогов". Разом все и извлёк, отправив в костёр. Залёг.

Прогремел мощный взрыв — не один, а целый ряд, внося суматоху в ряды исчадий. Те отродья, что ближе всего располагались к костру, сейчас выли от нестерпимой боли, либо метались в бреду и бились в предсмертной агонии. Досталось как чертям, так и демонам. Но вот главарь клана не пострадал. Ему хоть бы хны, зато его зверюга хрипела. Правда, недолго, он сам прикончил её, вонзив бивень без тени сомнения и зазрения совести. Пытался наладить дисциплину. Не тут-то было. Отродья разбегались, а те, кто не мог — уползали.

— Где командир? Ты видишь его? — суетился Волков.

— А те ни всё ли равно? — выдал в ответ Таранов. — Приказ получен — значит должен быть выполнен! Считай, что он вызвал огонь на себя!

Из-за холма полетела первая ручная граната, а затем ещё одна и… все остальные, коими обладали бывшие некогда беглецы. Мстили отродьям за рабство и жестокое обращение.

В сумерках помимо разрывов мелькали и сами отродья объятые языками пламени, являясь прекрасными целями. По ним как по живым мишеням и стреляли Волков с Тарановым, оттачивая своё мастерство, застигнув исчадий врасплох.

Подоспели женщины со Слоном — и все верхом, притащив парочку иных "кляч". Немного пошумев при объединении усилий, спешно покидали сумеречное поле битвы.

Любу снова пришлось уводить силком, поскольку, как и прежде упиралась, не желая уезжать, так и не повидавшись с Глебом. Хотела увидеть его тело, не веря: он без вести пропал.

— Да не погиб он, — уверил Волков.

— Ага… — подтвердил Таранов. — После того, что мы видели, а он устроил исчадиям и не раз…

— Как вы могли оставить его одного? А посмели? — разошлась не на шутку Люба.

— Как и всегда в таких случаях — получили соответствующий приказ возвращаться в поселение и предупредить людей об опасности столкновения с противником!

— Лжёте! Вы всё врёте…

— От дура, баба! Мы ещё вернёмся сюда… с конным отрядом варваров! Тогда и отыщем среди них того чёрта, кто будет похож на командира! С каждого отродья исчадий, будь он даже демон — кожу сдерём с живого! Обещаем! Клянёмся…

* * *

Глеб не торопился исчезать, понимая: это всего лишь начало. Не все отродья сложили свои головы в противостоянии с ним и его людьми. А позволить уйти из оазиса — себе дороже. Вернуться с новым пополнением и силами нечета этому отряду. И затопят оазис в людской крови. Снова запалят костёр на пепелище и станут жечь людей, принося в жертву своим адским богам.

Демон лютовал. С наступлением жара он обходил каждое отродье и если оно не было способно выполнять его команды, следующие без конца рыками, добивал в назидание иным исчадиям; наводил утраченную дисциплину железной рукой, не зная ни жалости, ни боли, ни усталости. Презирал все чувства, полагаясь и дальше на инстинкт самосохранения присущий хищникам животного мира из мира людей.

Дошла очередь и до Глеба. Он был готов поразить исчадие, да не успел — его опередили. Показались всадники. И на какое-то мгновение даже миражом. На обман зрения не было похоже, а они на тех, кто пришёл сюда с Глебом, неся погибель чудовищному отродью.

Исчадия зарычали, сбиваясь в кучу, призывая примкнуть к ним главаря. Тот замешкался. Заминкой и воспользовался Глеб.

— Попался, проклятый…