Ад

— Что, Виталик, ветерок с другой стороны подул? А не рановато ли? Он может еще не раз поменяться.

— Виталий Владимирович считает, что настоящих героев делает телевидение. Это он нам только что с полчаса разъяснял.

— Яременко! — даже подпрыгнул Мирошник.

— Да пошел ты!.. — Лялька разозлилась не на шутку. Я был уверен, что такой Мирошник ее еще не видел. Только я в свое время сподобился на это. — Я тебе уже говорила: я что — рабочая скотина? Ведь это ты, а не я то с Пригожей носишься, как дурень с писаной торбой, то приказываешь лишь одного Мельниченка в нужном ракурсе подавать. Ты что, Виталька? Ведь господин майор мэром города никогда не станет, а Иванушка — надо посмотреть…

— Дуреха! — завопил Мельник. — Иван Валентинович, не слушайте ее! Это же — стресс.

— У тебя от рождения стресс совести, — бросила было и Гречаник, но Мельниченко движением руки остановил ее.

— Тише! Все мы устали. Успокойтесь все… Иван Валентинович, — обратился он к Пригоже, — давайте договоримся раз и навсегда… У меня больше опыта, чем у вас, относительно работы в чрезвычайных ситуациях. То есть, все командование я беру на себя. Мои приказы подлежат немедленному исполнению. Согласны? Если хорошо со мной поработаете, то это вам лишь на пользу пойдет.

— В этом городе может быть только один хозяин, — с внезапной твердостью в голосе произнес Пригожа. — Кроме командования, ответственность вы тоже на себя возьмете?.. А относительно вашего опыта… Вы же даже не подумали о том, что необходимо организовать отряд по собиранию трупов, чтобы разместить их где-то в одном месте!.. Какая-то девица неопытная мне об этом говорит, а не вы. Именно поэтому я извиняюсь, но некогда мне с вами, как вы только что сказали, разговоры разговаривать…

— Да вы хоть с ним разберитесь для начала, — презрительно скривился Мельниченко и указал окровавленным пальцем на меня.

Мирошник тоже задумчиво пожевал губами:

— А может, и правда, Иван Валентинович? Оно того…

Господи! Как же они мне осточертели! И я выпрямился, оттолкнувшись спиной от автобуса, возле которого меня придерживали двое крепких ребят. Один в оранжевом жилете, другой в камуфляжной форме.

— Слушайте, уважаемые! А чего это вам так быстро меня засудить хочется? Других забот нет, что ли? Ведь пока тут народный депутат из пистолета вверх бахал, восстанавливая мир и спокойствие среди гражданского населения, то вы — все вместе, кстати! — не заметили, что с водой выплеснули из корыта и ребенка.

Мельниченко немного удивленно переглянулся с Гречаник.

— Не понимаете? Конечно, куда вам! Вы же за массы отвечаете, а на отдельного человека вам начхать! Вы, Григорий Артемович, — обратился я к депутату, — вместе с толпой отогнали от себя некоего Михая. Парня умного, хотя и немного неуравновешенного. Но дело не в нем. Дело в девушке, которую, как я понял, он любит и не желает никому отдавать. Потому что видел я, как он утащил ее с собой. Только что не на спину положил. А девушка эта, Лианна, — я посмотрел на Ляльку, ковыряющую носком кроссовки испепеленную землю, — существо довольно странное. Мне кажется, что у нее что-то произошло с психикой и эта, досадная при нормальных обстоятельствах, деталь позволяет ей ощущать приближение лавового гейзера. Впрочем, тут могут существовать и более экзотические объяснения, но по этому поводу — не ко мне. Это Дмитрий Анатольевич лучше объяснит, — и я кивнул головой на сосредоточенного Бабия.

Тот прокашлялся и глубокомысленно начал излагать выводы из своих наблюдений. Руководители разрушенной зоны смущенно переглядывались между собой, и меня это утешило. Поскольку позволило немного расслабиться и заняться самим собой. Ведь мысль про Лианну пришла ко мне экспромтом. Впрочем, она, эта мысль, должна была вырасти на чем-то. Наверное, сработало подсознание, так как сознание у меня было занято совершенно иным. А именно: ну почему Григорий Артемович так хочет меня в какой-нибудь клоповник спровадить? Да и Мирошник как-то странно себя ведет. Не мог же он, например, пистолета Мельниченкового испугаться.

«Хотя, — мелькнуло у меня, — такие люди уважают силу. А сила там, где оружие. У Иванушки его, очевидно, нет. Да и силы… Один Мирошник».

Я начал было размышлять над тем, что представлял бы из себя Пригожа, если бы рядом с ним не было Мирошника, но в это время вдали загрохотало, и на месте небольшого, перекошенного стихией домика вздыбился фонтан раскаленной лавы, на верхушке которого на мгновение замерла жестяная крыша. Замерла для того, чтобы, в тот же миг почернев, стучащими обломками рассыпаться в стороны. Издали все это казалось нарисованным действом какого-то безумного мультипликатора. Впрочем, человеческие крики, немного приглушенные расстоянием, мультипликационными не казались.

— Еще один, — с ужастинкой в голосе выдохнула Тамара, и сквозь привычный портрет «железной леди» Гременца на мгновение проступила обычная испуганная женщина.

Мельниченко выругался. Пригожа почему-то стал тереть ладони, словно на них напал невыносимый зуд.

— Вот я и говорю… — загнусавил было снова Дмитрий, но Мирошник злобно оборвал его: