Ад без жала (СИ)

Цели у Бенедикта не было - мысль куда-то гнала, и он попытался уйти от нее пешком, как делывал это в юности. А мысль была очень проста и навязчива: "Если в Аду нет ни целей, ни времени, ни смысла - тогда житейские привычки, способы действия, прежние цели будут повторяться снова и снова, пока не прояснятся". Он подозревал, что знает, к чему относится эта самая мысль. Ад сберег его от понимания - кто-то летел навстречу - и сам он шел очень быстро, - встречный стал замедляться, и Бенедикт чуть было не столкнул его с дороги. Этот человек был так же высок и тощ, как и сам Бенедикт, но так и не запачкал белого одеяния и шапочки. "Йозеф, его зовут Йозеф, я вспомнил". Палачи обращаются друг к другу и упоминаются в документах (кроме докладных) только по именам; и оттого их имена теряют всякий смысл.

- Йозеф, здравствуйте!

Доктор поскользнулся на пепле, но на приветствие ответил:

- Здравствуйте. А я к Вам шел.

Он всегда был странноват, а речь его все-таки звучит нелепо, как если бы он специально сохранял подобие немецкого акцента. Вон как засиял, натолкнулся на брата по крови; да вот только крови никакой в нас больше нет... Бенедикт выразил любопытство, которого не было:

- Да?

Ах, энтузиаст! Даже в Аду противно видеть, как разумное вроде бы и даже аристократичное лицо расплывается ухмылкою идиота. Была бы в Аду влага, безумный доктор распустил бы слюни.

- Я поблагодарить Вас, Бенедикт! Те двое, кого Вы мне прислали...

- Никого я не посылал!

Скорее Ад заплачет, чем я начну снабжать тебя людьми! Врач эту мысль прочел и изобразил несуществующее удивление:

- Ну как же? Вот они, копии с Вашего прошения!

Бенедикт перехватил бумажки. Завизировано: Александр Терещенко и Нина Венгерова поступают в полное распоряжение доктора медицины Йозефа Такого-то.

- Спасибо Вам!

- Но как Вы смели - без моего ведома?! Это же дети...

Бенедикт снова дышал - выдыхал, а получались судороги.

- Тем лучше, тем лучше...

Доктор ручки потирает и мелко-мелко кланяется, чего ему по чину не положено. За ним ощущается бледно-золотой свет, а глаза, обычно серые, стали совсем прозрачным - так пишут взгляды святых. "Конечно же, без ведома, Простофиля, - очень заметно думал доктор Йозеф, - ты бы мне их не отдал; упустил, а я перехватил. Не твое, не твое!"

- Но в чем же дело, Бенедикт? То, что они дети - прекрасно, они здоровы.

"Ах ты гадина, - судорожно думал простофиля-столоначальник, - документ с печатью, теперь их не вытащить. Он их замучает"

- Но в чем же дело? Это московиты, просто копии людей, животные?

Пока Бенедикт выдыхал ужас, Йозеф успел сделать такой знакомый вид простофили - дескать, он поступает так, чтобы всем было хорошо, и не может понять, почему...

- Но Вы же сами их прогнали за непригодность, а нам они годятся.

Ужас Бенедикт выдохнул и повис в пустоте:

- Где они теперь?

- Не волнуйтесь, все строго добровольно. Мальчик занимается проблемами боли - ведь в палачи он не годится. А девочка хочет работать с голоданием.

- Так Вы, - задумчиво спросил Бенедикт. - Соблазнили их тем, что он смогут контролировать собственные тела?

- Само собой. Мальчик - членовредитель и мелкий мучитель, Вы сами это знаете. Девочка стремится изменить внешность к лучшему. Оба они самоубийцы.

- Тела их не слушались. Они их жестоко наказали. Все понятно.

- Естественно. И теперь они смогут контролировать и себя, и других! Они идеально подходят для такой работы.

- И Вы соблазнили их тем, что работа идеально им подходит, что они смогут уважать себя? Наша-то совсем не то, он скучали.

- Ну да, - Йозеф удивлялся дотошности и непонятливости Бенедикта, но тот все еще казался простофилей.

- Мерзавец, - склонил голову набок столоначальник. - Эти дурак и дура совсем не умеют страдать.

- Но это, - Йозеф превратился в такого уж разумницу (детей перехитрил!) и сказал властно и недоуменно. - Но это мне и нужно. Разве нет?

- Сволочь! Это мои служащие! - так сказал Бенедикт, стекая куда-то вниз.

- Эй! - в изумлении завопил Йозеф. - Вы же сами от них отказались! Эй!

Бенедикт не успел, носороги слишком велики и инертны. Пока он наступал на крыло, не аист, не журавль, но белая цапля шумно взлетела из-под копыта. Она уселась на самый длинный из рогов и нацелилась толстым клювом прямо в глаз.

"Пат" - решил Бенедикт.

"Пат, пат" - подтвердила, глядя желтым неживым глазом, цапля.

Цапля улетела; наверное, Йозеф впервые смог принят эту форму, а Бенедикт поспособствовал этому. Опять. Сам столоначальник ушел к себе в обличии человека - так проще думать о докладной на доктора Йозефа, мошенника, садиста и чудака.

***

Столоначальника будто ударило холодным ветром прямо под сердце, он на миг превратился в камень - Акакий ушел. Хуже - и исчезла и его шинель, словно никогда ее здесь и не было. Значит...