Ад без жала (СИ)

Он стоял и внимательно смотрел в окно, упершись кулаками в подоконник. За окном в самом деле сильно посерело. Идти домой было километра два-два с половиной. Пока ученица отмывала кисти, учитель начал спасение работ. Кое-что размыло. Высыхая, пейзажи покоробятся... Когда девочка присоединилась к нему, Витаминыч прикидывал, как разместить работы: если приколоть их на мольберты, размытые краски стекут, и все испортится окончательно. Вместе они присмотрели горизонтальные плоскости поровнее и прицепили пейзажи прямо к столам. Работы с замазанными облаками получились очень даже ничего - ясный свет еще не ушел, но тучи превратились в темные призраки и дали нужный контраст. Кое-кому повезло - вода размыла краски так, как нужно, так произошло и с синим козлом - его шерсть распушилась, а рога испускали настоящее сияние. Та девочка, что искала контраст облаков и черемухи, перестаралась; облака смотрелись как небесные сугробы (чем они, по сути, и являются, это не так страшно), а вот черемуха у нее цвела ядовито-лимонными и охристыми цветами. Козел хорош, но это случайность, ему просто повезло. Человек пять рисует лучше ее, но и они станут учителями рисования или оформителями. На следующем занятии, Витаминыч обещал, они будут учиться писать воду, а ей не дается даже изображение стекла... Художником ей не быть - даже таким, как отец. Но уметь видеть и зарисовывать нужно театральным режиссерам - и почему бы нет? Девочка втайне думала, что может стать искусствоведом, но тогда есть риск умереть от зависти к настоящим художникам и писателям. Хирургам тоже над уметь видеть, а у нее еще и безошибочная зрительная память - но и хирургом ей не бывать при одном-то зрячем глазе и корявых руках. Врачом? Вероятнее всего.

Михаил Вениаминыч видел, как придирчиво ученица разглядывает работы, как сокрушенно поджимает губы. Вот и дождь - сплошная стена и словно бы кидает в окно дробью. Град? Девочка в это время подумала о проволочных бичах. Живописцы вообще разговаривают немного, а уж о себе - тем более. Так что девочка удивилась, когда учитель первым заговорил с нею.

- Я делал диплом, - пожаловался он, глядя в окно. - Писал девушку под дождем. Но мой учитель, Красильников, - Михаил Вениаминыч все еще был обижен, но именно тогда и понял, кто он есть - не художник, учитель. - Красильников сказал, что это плагиат. Пожалел и поставил тройку.

- А у кого плагиат? Он не сказал?

- Нет. Сам был должен понять. Только так и не понял. Пока дождь идет, посмотри-ка!

И принес из каморки учителей (ученики никогда не входили туда: им было строго запрещено) тонкую, но большого формата книгу в блестящей обложке. Это не был альбом Третьяковской галереи, всем им прекрасно известный. На черной обложке поместили картину, изображающую средневековый город бесящихся детей. Девочка подумала, что это беззаботное царство Крысолова, и всмотрелась внимательнее. Художника звали Питер Брейгель Старший.

Она знала его по автопортрету и картине, где усталые охотники и усталые собаки без добычи возвращаются в городок. Городок походил на плохо осушенное болото. Пока Брейгель был молод, он изображал толпы людей, мелких и безобразных, какие они и есть на самом деле. Толпы и пейзажи. С возрастом его люди становились все странней, а пейзажи - обширней и прекрасней. Девочка смотрела и смотрела - все эти уродливые люди и фантастические твари, написанные и нарисованные изящно и одухотворенно, все эти чистые, прекрасные цвета - все это была чистая правда. Толпы казались страшными, подвижными - хорошо, что его люди так малы. Толпа у Брейгеля всегда совершает сильное разветвленное движение, чаще всего немного опасное. Он просто видит ее или управляет ею?

А учитель сидел у раскрытой двери своей каморки и набрасывал портрет карандашом. Лицо его ученицы очень скоро стало сосредоточенным, это ее обычное выражение, этого ему и надо было. Она обещает вырасти такой же крепкой и стройной, как бабушка - и довольно неуклюжей, тоже как она. Дочь не унаследовала эфирной красоты матери и ее странной прелести то ли Снегурочки, то ли Снежной Королевы - но унаследовала ее разборчивость, ее вкус. Это мать поспособствовала тому, чтобы дочку приняли в художественную школу; Михаил Вениаминыч и учительница литературы выделяли и уважали друг друга, она очень любит Врубеля, Нестерова и Рериха. У дочери формируются иные вкусы, и, может быть, Брейгель... С отцом девочки учитель знаком не был - просто знал, что тот раньше был оформителем, а потом спился. Она подражает Ван Гогу, он тоже терял зрение - и у нее хорошо получается. Вероятно, она сможет и копировать его. Дело наставника - учить ребят работать честно и добросовестно, видеть и выражать мир по-своему, ценить искусство. Михаил Вениаминович настоял, принял девочку - которая так сильно нажимала на карандаш, что грифель постоянно ломался - и не пожалел.

Рано или поздно Брейгель перестал уходить от толп и созерцать их с высоты птичьего полета.