Ад да Винчи

– Это только ваша догадка, – неуверенно проговорила Маша. – Как дедушка мог знать, что мы именно сейчас откроем его ячейку? Может быть, он имел в виду седьмое июля, но вовсе не этого года!

– Конечно, это только догадка! – согласился Дмитрий Алексеевич. – Но у нас нет ничего, кроме догадок. Во всяком случае теперь я могу попытаться расшифровать дневник вашего деда. Думаю, на второй табличке написано то же самое клинописными знаками.

Старыгин выписал в колонку странные угловатые значки и против каждого из них поставил букву латинского алфавита.

Маша в это время рассматривала библиотечный зал, который заполняли разные люди, общим у которых было только одно: все они были заняты делом – что-то выписывали из толстых книг, листали пожелтевшие фолианты, рассматривали рисунки. Старыгин углубился в работу и не обращал на нее ни малейшего внимания. Маша заскучала.

– Вы скоро? – спросила она.

– Думаете, все так легко? – сердито огрызнулся он. – Шампольон вон семь лет работал!

Я еще толком и не приступал…

– Надеюсь, вы не будете сейчас расшифровывать весь дневник? – осведомилась Маша. Я хочу есть. Мы можем сходить куда-нибудь пообедать, а потом снова вернуться сюда или поехать на виллу Вероники Манчини.

– Хорошо. – Старыгин вздохнул с явным разочарованием и спрятал глиняные таблички.

В это время в дверях читального зала произошло какое-то движение. Маша обернулась и увидела приближающегося к ним Антонио Сорди. Антонио быстро шел между рядами столов, раскинув руки и широко улыбаясь.

– Слава Мадонне! – воскликнул он, подойдя к их столу. – Куда вы пропали, мои друзья? Хорошо, что я зашел сюда по своим делам! Чем вы были так заняты?

Занимавшиеся за соседними столами зашикали, и Антонио понизил голос.

– Так где вы пропадали все это время?

– Знаешь, так долго рассказывать… – протянул Старыгин. – Впрочем, тебе, с твоим интересом к тайным обществам, это может показаться заслуживающим внимания…

К Антонио подошел высокий коротко стриженный парень и что-то озабоченно спросил по-итальянски. Антонио взглянул на часы, округлил глаза и ответил молодому человеку короткой фразой. Затем он повернулся к своим друзьям и с сожалением проговорил:

– Я должен идти на лекцию, студенты уже собрались. Но обещайте, что после лекции вы меня дождетесь… А что это…

– Антонио, – Маша оглянулась по сторонам и достала из сумочки одну из тех бумаг, которые взяла в банковской ячейке, – вы случайно не знаете, что это за бумага и стоит ли она чего-нибудь?

Итальянец уставился на листок и снова округлил глаза:

– Стоит ли она чего-нибудь? Еще бы! Клянусь ранами Спасителя! Это облигация банка Ротшильдов! Самая надежная валюта в Европе! Деньги богатых людей! Такая бумага стоит как минимум десять тысяч долларов и с каждым годом только поднимается в цене! Их охотно принимают в любом банке! Откуда это у вас?

– От деда, – неохотно отозвалась Маша и не стала уточнять, что у нее в сумочке лежит целая стопка таких облигаций.

– Профессоре! – окликнул Антонио от дверей зала коротко стриженный студент.

– Иду, иду! – Антонио возбужденно замахал руками и бросился к выходу.

* * *

Разноглазый человек, которого называли Азраилом, торопясь, свернул в небольшой мощеный дворик, прошел мимо полуразрушенной церкви, обогнул фасад средневекового дома, в который была встроена древнеримская колонна, и очутился в следующем дворике. После жаркой улицы в тенистом дворике было прохладно. В дальнем углу его журчал небольшой фонтан – каменный мальчик едва удерживал большой кувшин, из которого лилась вода.

Мрамор, из которого была сделана статуя, был когда-то белым, теперь же его покрывали темные потеки и трещины. Однако лицо статуи было полно лукавства, чувствовалось, что в свое время изготовил ее большой мастер. Человек с разными глазами равнодушно прошел мимо в Риме такие вещи никого не удивляют.

Азраил поднялся по наружной лестнице и отпер своим ключом неприметную дверцу.

Дом был очень старый. Азраил прошел по пыльному коридору, стараясь, чтобы не скрипнула половица, но все равно понял, что тот, кто ожидал его сейчас в просторном зале, уже знает о его приходе.

В зале было темно, потому что многочисленные окна были закрыты ставнями. Едва угадывались очертания старинной мебели, тускло блестела бронзовая люстра.

Азраил остановился на пороге.

– Я здесь, Повелитель, – сказал он в спину человеку, который стоял в самом темном углу комнаты.

– Итак, – тот сделал гневный жест, – вы ее упустили. Девушка, чья царская кровь была нам так нужна, сумела уйти от тебя!

– Повелитель, я виноват, – Азраил склонил голову, глаза его при этом упрямо блеснули, но они не могли уйти! Я не понимаю, как это случилось! Из той потайной комнаты в подземелье выход только один. И он тщательно охранялся моими людьми!

– Тем не менее они выбрались! Они не могли бы этого сделать, если бы им кто-то не помогал!

– Кто-то или что-то… – протянул Азраил. Ты уверен, что девушка ни о чем не подозревает? Ты уверен, что она не обладает никакой властью? Ни она, ни ее спутник?