Ад - это космос

Его бегство не преследовало каких‑либо определенных целей или намерений. Он почти не удивился, когда словно спящего, погруженного в сновидения, его приподняло от пола и понесло по воздуху в каком‑то необъяснимом воспарении. Было так, словно его захватил несущийся поток… или несли на себе невидимые облака. Мимо него быстро проплывали двери сотни секретных комнат, порталы, сотни таинственных залов, и он мельком видел колоссов, которые, выполняя различные поручения, пошатывались и клевали носом, оказываясь в поле действия вое более распространяющейся сонливости. Затем, как в тумане, Хэйнс увидел, что находится в комнате с высоким сводом, храпящей окаменелый цветок на треноге из хрусталя и черного металла. В гладкой скале противоположной стены комнаты открылась дверь, и непонятная сила бросила в нее Хэйнса. Еще мгновение он, казалось, падал вниз в подземелье, пролетая мимо огромной массы неизвестных механизмов и вращающегося диска, издающего адское гудение, затем он оказался стоящим на ногах, внутренность помещения приобрела устойчивые очертания, а диск возвышался прямо перед ним. Диск к этому моменту уже перестал вращаться, но в воздухе все еще пульсировали его дьявольские вибрации. Это место походило на механический кошмар, посреди переплетения блестящих спиралей и динамо‑машин Хэйнс разглядел тело Чанлера, привязанное металлическими шнурами к раме, напоминающей дыбу.

Рядом с ним, застыв в неподвижности, стоял гигант Та‑Вхо‑Шаи; а прямо перед ним полулежало невероятного вида существо, части тела которого тянулись и извивались среди механизмов.

Некоторым образом существо это напоминало гигантское растение, с бесчисленными корнями, бледное и раздувшееся, ответвляющееся от луковицеобразного ствола. Этот ствол, наполовину скрытый от глаз, был увенчан ярко‑красной чашей наподобие чудовищного цветка; из чаши же поднималась миниатюрная фигурка жемчужного цвета, сложенная утонченно красиво и пропорционально, фигурка обратила к Хэйнсу свое личико лилипута и заговорила звучным голосом Валтума:

– Ты победил, но не надолго, я не таю на тебя злобы. Я виню свою собственную беззаботность.

До Хэйнса голос доносился как отдаленные удары грома, слышимые уже наполовину заснувшим человеком. Постоянно останавливаясь и спотыкаясь, как будто собираясь вот‑вот упасть, он пробрался к Чанлеру. Изнуренный и измученный, Чанлер молча смотрел на него с металлической рамы, и его вид вызывал у Хэйнса смутное беспокойство.

– Я… разбил Бутыли, – свой собственный голос показался Хэйнсу нереальным, доносившимся как сквозь пелену сна, – поскольку ты перешел на сторону Валтума, мне это показалось единственным, что можно было сделать.

– Но я не согласился на предложение Валтума, – медленно проговорил Чанлер. – Все это было только чтобы обманом заставить тебя уступить Валтуму… И они пытали меня, потому что я не сдавался… – голос Чанлера стал слабеть и, казалось, он больше не мог произнести ни слова. Медленно выражение боли и измученности стало исчезать с его лица, вытесняясь постепенным наступлением глубокого сна.

Хэйнс с трудом пытался постичь происходящее сквозь свою собственную дремоту, разглядел зловещего вида инструмент, похожий на заостренное металлическое стрекало, свисающий с пальцев Та‑Вхо‑Шаи. С ряда его тонких, как иглы, кончиков падал непрекращающийся поток электрических искр. Рубашка на груди Чанлера была разорвана, а на его коже от подбородка до диафрагмы была видна татуировка из крошечных сине‑черных отметин, образующих дьявольский рисунок. Смутный, нереальный ужас охватил Хэйнса.

Хотя сон забвения все больше и больше овладевал его чувствами, Хэйнс сознавал, что слышит голос Валтума; и спустя некоторое время ему показалось, что он понимает значение произнесенных слов.

– Все мои методы убеждения не дали результата, но сейчас это не имеет значения. Я уступаю сну, хотя мог бы продолжать бодрствовать, если бы пожелал этого, не поддаваясь действию газов и призвав на помощь свои научные знания и жизненную энергию. Мы все заснем крепким сном… и для меня и моих последователей тысяча лет пролетит как одна‑единственная ночь. Для вас же, чьи жизни так коротки, эти годы станут Вечностью. Скоро я воспряну ото сна и воплощу свой план завоевания… а вы, которые осмелились помешать мне, будете лежать рядом со мной кучкой пыли… и пыль эту сметут прочь.

Голос замолчал, и миниатюрное существо, казалось, начало клевать носом в чудовищной ярко‑красной чаше. Хэйнс и Чанлер теперь видели друг друга как будто сквозь растущую, колышущуюся дымку, словно между ними поднялся серый туман. Повсюду царила тишина, адские механизмы полностью остановились, и титаны прекратили свою работу, Чанлер расслабился на раме для пыток, и его веки опустились. Хэйнс, шатаясь, сделал несколько шагов, упал и застыл без движения. Та‑Вхо‑Шаи, все еще сжимающий свой зловещий инструмент, покоился на полу как мумифицированный гигант. Тяжелый сон, подобно молчаливому морю, заполнил каверны Равормоса.

Кларк Эштон Смит СКЛЕПЫ ЙОХ-ВОМБИСА