Ад — это вечность

— Но нет причин для тревоги. Нас здесь никто не подслушает. Ваша маскировка останется нераскрытой.

— Маскировка?!

— Вы же не дурной человек, мистер Брафф. Вы никогда не принадлежали к обществу убежища Саттон.

Брафф сардонически рассмеялся.

— Не стоит притворяться передо мной, — дружелюбно продолжал голос. Я знаю, россказни о ваших плагиатах просто очередная небылица плодотворного воображения Кристиана Браффа.

— Вы знаете?

— Конечно. Вы создали эту легенду, чтобы быть вхожим в убежище. Много лет вы играли роль лживого негодяя, хотя временами кровь стыла у вас в жилах.

— И вы знаете, зачем я это делал?

— Конечно. Фактически, мистер Брафф, я знаю почти все, но признаю, что одно смущает меня.

— Что именно?

— Ну, имея такую жажду свежего материала, почему вы не довольствовались работой, подобно другим авторам, с которыми я знаком? К чему безумная жажда уникального материала… абсолютно нетронутой области? Почему вы хотели заплатить столь горькую и непомерную цену за несколько унций новизны?

— Почему? — Брафф окутался дымом и процедил сквозь зубы: — Вы бы поняли, если бы были человеком. Я не обманываюсь в этом?..

— На этот вопрос не может быть ответа.

— Тогда я скажу вам, почему. Есть то, что мучает меня всю жизнь. Мое воображение.

— А-а… Воображение!

— Если воображение слабое, человек всегда может найти мир глубоким и полным бесконечных чудес, местом многочисленных восторгов. Но если воображение сильное, крепкое, неустанное, он обнаружит мир очень жалким… тусклым, не считая чудес, которые создал он сам.

— Воображаемых чудес.

— Для кого? Только не для меня, мой невидимый друг. Человек ничтожное существо, рожденное с воображением богов и созданное когда-то из глиняного шарика и слюны. Во мне уникальная личность, мучительный стон безвременного духа… И все это богатство завернуто в пакет из быстро снашивающейся кожи!

— Личность… — задумчиво пробормотал голос. — Это нечто такое, чего, увы, никто из нас не понимает. Нигде во всей известной вселенной нельзя найти ее, кроме как на этой планете, мистер Брафф. Иногда это пугает меня и убеждает, что ваша раса будет… — Голос резко оборвался.

— Чем будет? — быстро спросил Брафф.

Существо проигнорировало его.

— Будете выбирать другую реальность в вашей вселенной или удовлетворитесь тем, что уже имеете? Я могу предложить вам миры огромные и крошечные, великие создания, сотрясающие пространство и наполняющие пустоту громами, крошечные существа, очаровательные и совершенные, общающиеся напрямую мыслями. Вас интересует страх? Могу дать вам содрогающую реальность. Боль? Муки? Любые чувства? Назовите одно, несколько, все вместе. Я сформирую реальность, превосходящую даже те гигантские концепции, что являются неотъемлемо вашими.

— Нет, — ответил, наконец, Брафф. — Чувства лишь чувства, со временем они надоедают. Вы не сможете удовлетворить воображение, что вспенивает мир все в новых формах и вкусах.

— Тогда могу предложить вам миры со сверхизмерениями, которые ошеломят ваше воображение. Я знаю систему, что будет вечно развлекать вас своим несоответствием… Там, если вы печалитесь, то чешете ухо или его эквивалент, если влюбляетесь, то пьете фруктовый напиток, а если умираете, то разражаетесь хохотом… Я видел измерение, где человек может наверняка совершить невозможное, где остряки ежедневно состязаются в составлении живых парадоксов и где подвиг превращается в так называемую «косность». Хотите испробовать эмоции в классическом исполнении? Я могу доставить вас в мир n-измерений, где вы можете испытать интригующие нюансы двадцати семи основных эмоций — записанных, конечно — и дойти до их комбинаций и скрещиваний. Математически это выглядит так: 27х10 в 27 степени. Представляете, какое вы получите наслаждение?

— Нет, — нетерпеливо сказал Брафф. — Ясно, мой друг, что вы не понимаете личности человека. Личность не детская штучка, чтобы развлекать ее игрушками, однако, в ней есть что-то детское, раз она стремится к недостижимому.

— Ваши взгляды настолько животные, что это даже не смешно, мистер Брафф. Нужно сказать, что человек — единственное смеющееся животное на Земле. Уберите юмор и останется только животное. У вас нет чувства юмора, мистер Брафф.

— Личность, — с жаром продолжал Брафф, — желает только того, чего нельзя надеяться достичь. То, чем можно завладеть, не является желаемым. Вы можете предложить мне действительность, в которой я буду обладать вещью, кою желаю, потому что не могу обладать ей, и чтобы это обладание не нарушило ограничение моего желания? Можете вы сделать это?

— Боюсь, — с легким замешательством ответил голос, — что доводы вашего воображения слишком хитры для меня.

— А, — пробормотал Брафф самому себе, — этого-то я и боялся. И почему мироздание, казалось, избежавшее второсортных личностей, и вполовину так не умно, как я? К чему эта посредственность?

— Вы хотите достигнуть недостижимого, — благоразумным тоном заметил голос, — и одновременно не хотите достигнуть его. Противоречие кроется внутри вас. Вы хотите измениться?