Ад криминала: Рассказы и очерки

— Отец мой поляк, дед кадровый военный. Родился я в Белоруссии, вырос в Латвии. Воспитывала меня бабушка, она из старинного княжеского рода. То, что она в меня вложила в детстве, определило всю мою нравственную позицию в жизни.

— Интересно, что же?

— Ну прежде всего она меня поднимала в пять часов утра. Сверстники надо мной смеялись: "Ты что дурак, что ли, в пять часов вставать? Мы за десять минут до школы вскакиваем и бежать!” Потом она не позволяла мне читать книги за обеденным столом и в туалете. Она мне говорила, что у меня обязательно должно быть три папки: белая, где должны быть все бумаги на сегодняшний день; зеленая — по личным делам; красная — по служебным. Кабинет, заверяла она, должен быть большим, в нем не должно быть ничего лишнего, стол должен быть огромным, и за ним ты должен чувствовать себя хозяином. Это все имеет психологическое воздействие на человека, зашедшего к тебе, и подчеркивает твою ответственность. Нельзя приходить к начальнику и притягивать ему жеваную бумажку, от которой он лишь брезгливо поморщится, что бы там на ней не было написано. Желание добиться какой-то цели должно быть тактически построено очень грамотно: ты не унижаешься и вместе с тем добиваешься своего… В общем-то, она учила меня тому, что есть определенная грань, которую ни в коем случае переступать нельзя, иначе ты потеряешь человеческое лицо. И это воспитание выработало во мне другие черты.

— Какие, например?

— Ну, если я, положим, ел вилкой селедку, то другой пищи я ею не касаюсь. А у нас в ресторане говорят: "Подумаешь! Возьми да вытри!” Вот в ГАИ, например, я не могу работать, потому что сам люблю быструю езду. Как я смогу штрафовать людей за превышение скорости? Так же я не смогу сидеть и торговать в киоске. Может, это и ничего, но я лучше застрелюсь, чем стану торгашом. Я не могу унижаться и не допущу, чтобы кто-то унижал меня.

— Хорошо. А вот как из вас вырос "особый" милиционер?

— Где-то класса с четвертого я начал тренироваться, но, конечно, не в корыстных целях. Все приходило естественно.

В 1978 году закончил школу, пошел в армию. В декабре 1979 наш батальон отправили в Афганистан, потом ранение, госпиталь. 28 ноября 80-го демобилизовался, а 15 декабря уже пошел на работу в милицию. Закончил рижскую среднюю школу милиции, потом Высшую школу МВД СССР в Минске, проработал год участковым, год опером, командовал оперативным отделом поисковой группы. 1 декабря 1988 года был создан рижский ОМОН. С первого дня в отряде. Наш начальный костяк — 17 человек — уже на третий день поехал на первое задание без оружия, хотя там были убийства.

— А кто вошел в этот костяк?

— Преимущественно "афганцы", десантники, были и те, кто служил в Анголе. Мы работали по 15 часов в сутки: полигон, морально-психологическая подготовка и прочее. И, представьте себе, выработали те неписаные законы, касающиеся прежде всего отношения к своей работе: ты — ОМОН, ты должен этим гордиться, ты должен составлять совокупность определенных элементов, то есть делать то-то, то-то и то-то, ты не имеешь права делать того, даже если это имеет право делать работник милиции. Тебе позволяет закон применять оружие, но ты должен найти возможность, чтобы его не применять, потому что ты омоновец, ты специально к этому готовился. Всегда можно изыскать такую возможность в любой ситуации. Однажды мы как-то воров брали, и был такой момент: у него патрон в патроннике, он стреляет, мы выворачиваем, сбиваем его с ног, ломаем. Ведь такие действия сразу вдвойне поднимают авторитет омоновца, хотя люди нас поймут, если мы при захвате насильника или убийцы применяем оружие. Но мы стараемся этого не делать — жизнь есть жизнь. И V нас нарабатывается опыт, появляется уверенность в себе. Взять хотя бы ту же резиновую дубинку. Мы старались ее не применять, разве что уж в крайних случаях: не могут 2–3 омоновца бить одного ею, а вот один троих может. Или та же форма — это же лицо ОМОНа, поначалу ее боялись, потом, когда у нас появился авторитет, ее стали уважать. У нас же существует целый ритуал выхода на дежурство, свои традиции, свои правила. А чтобы значок получить — надо прослужить не меньше года. Мы подобрали целую тематику видеофильмов, стараясь что-то перенять, внедрить. И получалось. Помимо уверенности в себе, появлялось сознательное чувство того, что ты действительно стоишь на страже порядка. У нас только совершенно случайно один человек погиб — сам баловался с автоматом. А остальные, в какие точки нас ни бросали, — ни одного раненого. А ведь были очень серьезные операции, чисто войсковые. И есть мечта создать специальное подразделение, в основе которого был бы наш костяк, который я хочу сохранить любой ценой. Понимаете, отрядов можно создать и десять и двадцать, но возможно ли будет собрать всех вместе именно этих людей? Порою, когда мы проводили разбор операций, мы удивлялись: заснять бы все это, и готовое кино. А иногда мы были просто восхищены: у нас было лучше, чем в любом другом кино…