Ад криминала: Рассказы и очерки

Сергей Николаевич Красуцкий, рядовой Бендерского батальона. Родился в 1960 году. Выкраден и зверски замучен в Гербовецком лесу в марте 1992 года”.

Газета “Трудовой Тирасполь” печатает анонимные письма в редакцию, сохраняя всю прелесть орфографии и пунктуации. Боже, как все похоже на прибалтийский вариант:

“РУССКИЕ СВОЛОЧИ!!!

Ваша родина и республика в России.

Окупанты!!! Вы оторвали нас от наших кровяных молдован. Вы съедаете наш хлеб, топчите нашу землю, и стреляете в наших людей, как стреляли когда-то ваши деды, когда делали революцию — будь она трижды проклятой, а вместе с ней и все подонки — русские окупанты, протих которых воюет вся страна, а вместе с ней и вся земля. Окупанты — против вас все народы земли. А называйтесь сами себя трудолюбивыми. Россия ваша здыхает с голода. Вы у нас, прицепились за наш кусок хлеба. И бьете себя в грудь — защитим молодую республику. Воры, гады, обжоры вонючие. Вон!!! С нашей молдавской земли — наших дедов и отцов!!! Ваша Родина — Россия I!!.

Этот анонимный адресант — слепое орудие историка Мошану и поэта Хадырке. Знал бы он, что после освобождения Молдавии от немецких и румынских оккупантов, в республике, несмотря на малочисленность ее населения, были созданы своя Академия Наук, Союзы писателей, художников, журналистов, кинематографистов, где была взращена маргинальная прослойка псевдоинтеллигенции, ставшая питательной средой для тех же Мошану, Хадырке и Друка. А между тем в России, даже в областях с населением большим, чем Молдавская ССР, никаких “Академий наук” не создавалось (да и Российской-то не было!), на деятельность областных творческих организаций отчислялось средств в сотни раз меньше, чем выделялось творческим союзам Молдавии, Литвы, Эстонии или Грузии! Ни в одном городе России не создавались льготные условия по приему в вузы лицам “коренной” национальности, как это делалось в Молдавии для молдаван, где были установлены дискриминационные ограничения по приему русских, украинцев, болгар и гагаузов, хотя они являлись такими же “коренными” уроженцами этого края! И вот те внеконкурсные абитуриенты, получив дипломы о высшем образовании, пишут эти письма. Интересно, кем они надеются стать в Румынии, владея румынским еще хуже, чем русским? Видимо, автор этого письма рассчитывает занять хороший пост, подобно тому, как бывший член Политбюро ЦК КП Литвы Р. Озолас, едва заявив, что “русские дебильны в национальном отношении”, сразу был назначен главным идеологом “Саюдиса” и заместителем премьер-министра Литвы, а суперпрогрессивный журнал “Огонек” тотчас же объявил его “совестью литовской нации”. Аналогия с Прибалтикой не случайна, ведь НФ Молдовы буквально копирует народные фронты Латвии и Литвы, но, к своему несчастью, не видит разницы геополитической ситуации.

Однако пропаганда и националистическая истерия — одно, а война — совсем другое. Здесь уже не болтают, хотя смеются и шутят. А что поделаешь — жизнь есть жизнь. Словом, утром следующего дня мы выехали на передовую. Первым, кого мы увидели в окопах, были казаки, этот удивительный народ из разных уголков нашей еще недавно могучей державы.

Они мигом проверили наши документы, не позволяя притронуться к фотоаппарату, потом разрешили снимать, чтобы не было видно лица.

— Значит, правильно говорят на том берегу, что вы наемники и приехали сюда сорвать деньги?

Первый казак: “Какой я наемник. Я работал на шахте, получал 20 тысяч, а здесь — полторы. А фотографировать нас не надо потому, что на родине на нас заведены уголовные дела, по семь лет обещают. Вот и судите сами, за что мы воюем”.

— А с кем воюете?

Второй казак: “Если вы видели пленных с того берега, то вам объяснять не надо. Половина из них — сплошь в наколках. Это уголовники с большими сроками. Их направили на передовую, пообещав амнистию или пересмотр дел на условную меру наказания. В штабе есть протоколы допроса и их показания следственным органам. Почитайте. Попадаются, конечно, озверевшие от национализма молдаване. Был и один русский, "афганец". Я у него спрашиваю: ты чего в своих братьев стреляешь? А он: “Куда мне деваться? С работы меня выгнали, жена не работает, двое детей, квартира в Кишиневе. Куда я поеду, если у меня нигде никого нет и денег нет. А здесь мне три штуки платят. И я стреляю, не целясь. Вот только когда в рукопашную, вы уж, братцы, извините…”